Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII — начала XX века

Будучи монахами, буддийские священнослужители-ламы должны были отказываться от брака и от употребления мясной пищи, однако, как отмечают иностранные очевидцы, в этом отношении неоднократно делались исключения. Например, в знак уважения ламе могли предоставить «временную жену» в том месте, куда он приезжал[295]. Не вступая в официальный брак, ламы открыто держали любовниц, в результате чего многие отцы предпочитали выдавать своих дочерей замуж официально — даже в качестве вторых и более младших жен, лишь бы они не становились жертвами распутства лам[296]. Ц. Жамцарано в начале XX в. упоминает, что базар в Урге был «местом кутежа», где «преобладают ламы и девицы: парами и компанией»[297]. Зная о действии закона целибата в среде буддийского духовенства, Чарльз Уильям Кемпбелл был «трижды шокирован», узнав, что Богдо-гэгэн VIII (1870–1924, хан с 1911 г.) был официально женат и открыто участвовал вместе с женой и ребенком в священных церемониях[298]. Довольно снисходительно власти реагировали на нарушение обета безбрачия и менее высокопоставленными представителями духовенства — ламами, которые проживали не в монастырях, а «в миру». Такие священнослужители жили с женщинами «добрыми семьянинами» и даже заводили детей, которые, впрочем, наследовали статус матери, поскольку считались незаконнорожденными[299]. Лишь младшие священнослужители опасались нарушать данный обет: П. К. Козлов не без юмора описывает встречу с молодой парочкой, которая, увидев экспедицию, предпочла спрятаться: молодой человек был ламой и отношения с женщинами для него были запрещены[300]. То же касалось и запрета на мясо: учитывая особенности климата и хозяйства в Монголии, ламы преспокойно нарушали запрет на его употребление[301].

В некоторых же случаях представители духовенства нарушали и более строгие обеты — в частности, отказ от мирских благ, включая претензии на власть. Так, Гомбожаб Цэбекович Цыбиков описывает события 1900 г. в аймаке Тушету-хана, когда после смерти правителя, не оставившего прямого наследника, разгорелась борьба за власть, в ней приняли участие два ламы, являвшиеся родичами покойного[302]. В. Ф. Новицкий описывает встречу в одном из хошунов с ламой, которого подвергли тюремному заключению за воровство и даже надели на него цепи[303].

Вероятно, надеясь на свои льготы и привилегии, многие буддийские монахи откровенно нарушали закон — вплоть до совершения явных преступлений, о чем свидетельствуют многие путешественники. Так, Михаил Васильевич Ладыженский, сопровождавший в качестве пристава православную духовную миссию в Пекин в 1830–1831 гг., сообщает, что один из монгольских князей получал необходимые ему русские товары через ламу, жившего на границе, т. е. откровенно занимавшегося контрабандой[304]. Его коллега Е. Ф. Тимковский, проезжавший с такой же миссией через Монголию несколькими годами ранее, описывает как у него на глазах один лама украл кузнечный инструмент и верхом на коне умчался в степь, где его так и не сумели настичь[305]. Священник Верхнеудинского собора Иоанн Никольский, побывавший в Урге в 1864 г. подробно описывает массовую драку монголов с китайцами и ее последствия. Зачинщиками стали ламы, приближенные главы монгольской церкви Богдо-гэгэна VII (1850–1868), поссорившиеся с китайскими торговцами и пожаловавшиеся на них своему главе. Буддийский иерарх, которому в это время было не более 14–15 лет, недолго думая, приказал своим священнослужителям поколотить китайцев, в результате чего началось настоящее побоище с участием сотен людей. Ламы не отреагировали даже на приказы монгольских чиновников прекратить избиение китайцев, и оно было остановлено лишь три часа спустя маньчжурским дзаргучи[306].

Однако далеко не всегда принадлежность к духовному сословию гарантировала ламе освобождение от ответственности за подобные деяния. Например, Алексей Матвеевич Позднеев приводит пример, как был убит один лама, продавший другому фальшивый документ на право торговли, но потом изобличенный свидетелями: торговцы и покупатели так его избили, что он умер, и это не привело ни к закрытию торга, ни даже к вмешательству властей[307].

Правда, справедливости ради, нельзя не отметить, что характеристики вызывающего поведения лам принадлежат преимущественно путешественникам, посетившим Монголию с миссионерскими целями. Это дает основание предполагать, что они могли и преувеличивать число и состав проступков священнослужителей религии, «конкурирующей» с христианством…

§ 3. Налоги, сборы и повинности

Система налогов и повинностей в Северной Монголии характеризуется многими путешественниками, причем разные авторы обращали внимание на разные их виды. Сравнение и систематизация их сведений позволяет сформировать достаточно полное представление о налоговой системе монгольских вассалов империи Цин и ее эволюции в имперский период.