Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

Для повышения доходов ханской казны вышеупомянутый Омар-хан начал переговоры с маньчжурскими властям, добиваясь права взимания торговых налогов в Кашгаре — центре Восточного Туркестана, к этому времени уже около 60 лет являвшегося частью империи Цин. Доводом кокандского правителя было то, что этот регион мусульманский, и если ему, хану, не позволят защищать там интересы мусульманских купцов и мусульманского населения в целом, он объединит весь «мир ислама» в борьбе против «неверных» китайцев и завоюет Восточный Туркестан силой оружия [Onuma, Kawahara, Shioya, 2014, р. 404]. Не желая провоцировать хана, но и не собираясь покорно уступать его требованиям, маньчжурские власти поначалу предложили компромиссный вариант: кокандским подданным разрешили пересекать границу Кашгарии без специальных разрешений и торговать в Восточном Туркестане, не уплачивая налогов [Мир Иззет-Улла, 1956, с. 47] (см. также: [Путинцев, 2011, с. 114]).

Однако после серии мусульманских восстаний в 1810 — начале 1830-х годов при подстрекательстве Коканда и даже нескольких открытых военных столкновений наследнику Омар-хана — Мухаммад-Али (Мадали) — хану (1822–1842) удалось в 1831 г. заключить договор с империей Цин, согласно которому в Кашгаре вводилась должность кокандского аксакала, собиравшего в пользу своего хана торговый налог с мусульманских купцов (за исключением индийских). Это была большая дипломатическая победа Коканда: признавая компетенцию кокандского чиновника в своих владениях, юридически маньчжурские власти поступились частью своего суверенитета в Восточном Туркестане, а экономически уступили кокандцам часть своих доходов — фактически выплачивая дань за то, что Коканд прекратит попытки поднимать и поддерживать антикитайские восстания в этом регионе (см. подробнее: [Кузнецов, 1983, с. 94–100; Якубов, 2018, с. 66; Newby, 2005, р. 184–195]).

Еще одним источников ханских доходов становились земельные владения, которые включали в себя разные категории. Первую из них составляли ханские заповедники (тюркское «курук»), в которых для правителей и их приближенных устраивалась охота, паслись их стада и проч. Так, Ф. Назаров сообщает о «лугах» Омар-хана, в которых тот охотился с тиграми и барсами; проникновение в такие «заповедники» без ханского позволения считалось преступлением [Назаров, 1968, с. 45][115]. Хан Худояр, который был известен своей склонностью превращать общинные земли в подобного рода «заповедники» [Хорошхин, 1876а, с. 47; Троицкая, 1955, с. 129, 130, 138], для увеличения своих доходов позволял подданным косить сено на таких лугах или собирать камыш на берегах озер — естественно, взимая за такое разрешение особый сбор [Пантусов, 1876] (см. также: [Троицкая, 1955, с. 141–146;

1968, с. 86–102]). Вторую категорию составляли «казенные» земли сельскохозяйственного назначения, с которых кокандские ханы получали ренту от пользователей. Причем наиболее выгодным считалось отдавать сбор ренты на откуп [Кун, 1876, с. 6] (см. также: [Троицкая, 1955, с. 133–134, 149–152]).

В пользу беков («бишлык») шли харадж, танап и прочие региональные сборы. Более того, беки, обладая всей полнотой власти в своих регионах, могли позволить себе существенно повышать ставки существующих налогов и даже вводить новые, свои собственные. И. Батыршин подробно описывает подобные налоги: салык (налог скотом в зимний период), скот на зарез (100 баранов с каждого родоплеменного отделения), дополнительные повинности для войск бека (провиант для воинов и фураж для лошадей) и даже специальный сбор… за молитву, которую бек возносил в связи с началом уборки урожая [Батыршин, 2012, с. 347–350]!

Не приходится удивляться, что хан Худояр, постоянно недополучавший в казну средства из регионов, регулярно вводил новые сборы с населения — на корм для скота, право пользование водой и т. д. Как язвительно заметил А. Л. Кун, «оставался только воздух, за право дышать которым не бралось ничего» [Кун, 1876б, с. 7].

Многие ханские подданные разорялись, залезали в долги, которые не могли отдавать, в результате чего члены их семей, а часто и сами должники попадали в рабство к заимодавцам, которые могли с ними делать, что угодно. Так, офицер К. К. Трионов, участник миссии М. Д. Скобелева, вспоминает, что по дороге в Коканд им встретился местный житель-сарт, который предлагал русским купить девочку 8–9 лет. Как выяснилось, он отобрал ребенка за долги у одной вдовы и относился к ней крайне жестоко, бил за малейшие проявления непослушания [Трионов, 1910, с. 132].

Поэтому для многих кокандцев присоединение ханства к России стало настоящим спасением, поскольку снизилось налоговое бремя, были отменены долги в пользу казны и т. д.

§ 3. Преступления и наказания. Суд и процесс