Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

Здесь следует напомнить, что исследователи по-разному понимают латинский политоним “regnum”, называя обширные владения остроготского короля «королевством», «родовым королевством», «военным королевством», «державой», иногда даже «империей»[1601]. В немецком издании «Римской истории» Аммиана Марцеллина Эрманарих назван «королем» (“König”), а его владения — просто областями (“Gaue”)[1602]. Что же стоит в действительности за термином “regnum”, часто употребляемым позднеантичными авторами? Нам представляется, что это вопрос отнюдь не чисто лингвистический. Лексика власти может быть не только источником информации о представлениях, но и источником информации о самой структуре власти и ее иерархии[1603]. От ответа на этот вопрос во многом зависит историческая оценка одного из ранних политических образований IV в. на юге Восточной Европы.

Как недавно установлено С.В. Санниковым, для обозначения власти короля Иордан использовал различные латинские словосочетания: “regia potestas”, “regia majestas”, “principatus”, “fastigium regali”[1604]. Реальное содержание этих терминов, очевидно, можно уточнить лишь в контексте их употребления в тех или иных частях «Гетики». Многие из них содержат основу, связанную с лат. “rex”. Поэтому вначале следует остановиться на семантике этого слова и производных от него в поздней латыни. X. Менге дает весьма широкий спектр значений лат. “rex”: король (“König”), князь (“Fürst”), регент (“Regent”), государь (“Herrscher”), глава, старейшина (“Haupt”), верховный глава (“Oberhaupt”), руководитель (“Leitеr”), вождь (“Führer”), властелин, повелитель (“Beherrscher”), господин (“Herr”)[1605]. Более узкий круг значений мы находим у И.Х. Дворецкого[1606].

Почти все исследователи едины во мнении, что у римских авторов, писавших о древних германцах, лат. rex является точным переводом близкого по индоевропейской основе гот. “reiks”[1607]. Тем более что в эпоху Поздней Античности лат. “rex” уже произносилось как “r(h)ix”[1608]

При этом последний чаще понимался лишь как «властелин/государь», но не как более поздние средневековые «король/князь»[1609]. Напомним, что в «Готской Библии» Вульфилы “reiks” соответствует греч. “αρχών”[1610]. Видимо, лат. политоним “regnum” был близок по смыслу гот. “reiki” — «власть» (заимств. из кельт, “rīgio” — «принадлежность королю»)[1611]. На английский язык его обычно переводят как “kingdom”, “power”. Немецкие исследователи в “reiki” видят: королевство (“Königtum”), царство (“Königreich”), империю (“Reich”), господство/власть (“Herrschaft”), королевскую власть (“Königherrschaft”), единовластие/самодержавие (“Аlleinherrschaft”), правление (“Regierung”), владение (“Besitztum”), а также тиранию (“Tyrannei”) и деспотию (“Despotic”)[1612]. На основании лингвистических и иных данных складывается впечатление о том, что Иордан оперировал в своем сочинении некоторой моделью готской королевской власти, которую он отличал от иных властных форм[1613].

Отметим, что позднеантичные авторы ни разу не употребляют в отношении Эрманариха лат. «имперский» термин “dominus”, хотя другого варварского владыку — Аттилу Иордан иногда называет именно так “Hunnorum omnium dominus” (Get., 178). В германоязычной историографии к подвластной Эрманариху территории иногда применяют искусственное понятие “Stammstaat” — «племенное/родовое государство», сложившееся на базе дружины, сопровождавшей вождя[1614]. Оно не имеет точного русского эквивалента, да и вряд ли соответствует масштабам интересующего, нас потестарного образования.

Если принять во внимание древнее значение гот. “reiks”, то при переводе этого титула на русский язык лучше было бы употреблять слово правитель/вождь[1615]. При этом необходимо учитывать полисемию социальных терминов в латинских текстах, где слово “rex” могло обозначать и «король», и «племенной вождь»[1616]. Поэтому лат. “regnum”, с учетом готских реалий IV в. следует понимать не только как «королевство», вызывающее более поздние западноевропейские ассоциации, но и как «вождество»[1617]. Это понятие, не так давно введенное в науку неоэволюционистами[1618], изучавшими проблему возникновения ранней государственности, приобретает все большую популярность в российской историографии[1619].

На основании свидетельств Аммиана Марцеллина и Иордана можно попытаться определить критерии, масштабы и характер “regnumi Hermanarici” не только опираясь на эти источники, но, исходя из современной концепции т. н. сложных обществ.