Готы

Поначалу «полуварвару» Вульфиле, допущенному в круг светил церковной учености Нового Рима на Босфоре, была отведена скромная роль чтеца. Но уже в 348 г., в возрасте всего 30 лет, он удостоился рукоположения в епископы «Готии». Император Константин I Великий был к тому временн уже мертв[369], а в Константинополе-Царьграде правил сын первого христианского императора – август Констанций II[370], убежденный и непримиримый арианин.

Это рукоположение или назначение в епископы «Готии», несомненно, сыгравшее решающую роль в жизни Вульфилы, до сих пор служит предметом дискуссий. Однако в нем, по сути дела, нет ничего неожиданного или сенсационного. Были же в истории церкви епископы еще более отдаленных от «центра обитаемого мира» областей – скажем, Гренландии и даже Винландии-Винланда (!)[371]; душепастыри, никогда не бывавшие в епархиях, вверенных их духовному окормлению, поскольку жизнь в Риме – «капут мунди» – казалась им гораздо привлекательней. Ранние столетия европейского христианства весьма богаты епископствами и епископами. Многие из этих первых епископов, ведших полную лишений и опасностей миссионерскую жизнь, были причислены к лику святых. Таким образом, многие итальянские, французские, голландские, бельгийские, немецкие, испанские, португальские, английские города получили своих небесных покровителей – святых мужей, чей жертвенный жизненный подвиг заслуживает всяческого уважения. Нередко – даже мучеников, своей кровью засвидетельствовавших верность вере Христовой. Святителей, о которых мир, однако, ничего или почти ничего не знает. Просто потому, что память их, хотя и преданно, чтят лишь в той или иной конкретной точке мира. На церковном языке их именуют местночтимыми святыми. Зачем же собравшимся в Константинополе «князьям церкви» было упускать возможность убедить допущенного ими в свой круг молодого образованного и, очевидно, энергичного гота принять порученную ему многотрудную миссию? Наверняка было не слишком-то много желающих возглавить Готскую епархию. Наверняка, ни один грек или сириец не имел бы шансов добиться успеха у готов и сделать робко распространяемое среди них обращенными в рабство «ромеями» христианство общепризнанной религией. Вульфила оказался удачной находкой и для церковных учителей. Теперь они могли выполнять свою обязанность распространять христианское вероучение, не направляя кого-либо из своих, «ромейских», соотечественников, в кишащие германскими головорезами карпатские леса. Вот только Евсевий Никомедийский, вопреки распространенному, но оттого не менее ошибочному, мнению, никак не мог сам рукоположить Вульфилу в готские епископы, поскольку креститель первого христианского императора умер в 40-е годы IV в., скорее всего, не дожив до 348 г.

До Вульфилы успехи проповеди христианства среди готов были крайне незначительными. Хотя отдельные готы, надо думать, и до него принимали христианскую веру под влиянием исповедовавших ее рабов или вольноотпущенников, живших среди готов после грабительских походов III в. или в качестве военнопленных, захваченных в ходе боевых столкновений с римскими войсками. Во всяком случае, арианская миссия Вульфилы была первой, добившейся очевидных успехов. Она настолько укрепила христианство в готской среде, что стала камнем преткновения для готских князей, все еще «косневших в язычестве». Нельзя, конечно, однозначно утверждать, что именно проповедническая деятельность Вульфилы обеспокоила Атанариха и повлекла за собой жестокие гонения на готов-христиан, начатые «юдексом» в 50-е годы IV в. или, возможно, возобновленные им, ибо готские христиане, судя по ряду источников, подвергались преследованиям еще при Аорихе (возможно, отце Атанариха). Но определенная взаимосвязь между миссией Вульфилы и гонениями, думается, все-таки существует, ибо не мог столь энергичный и, очевидно, образованный правитель, как Атанарих, безучастно отнестись к тому, что видел сам и о чем ему доносили другие. Что же он видел? И о чем ему доносили? Христианство исповедуется и проповедуется уже не только тайно, исподтишка, рабами и военнопленными, среди своих товарищей по несчастью и готских соседей низкого звания (в отличие от «цивилизованных» и «культурных» римлян, готские «варвары», при всей грубости нравов, не держали своих рабов в тюрьмах-эргастулах), а совершенно открыто, высокопоставленными отпрысками знатных готских родов, распространяющими эту новую веру – религию, которую можно было, в сущности, рассматривать как мировоззрение врагов «Готии» – римлян.