Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Экспликация: 1) пассажирское здание; 2) депо и мастерские; 3) площадь; 4) павильон для приезжающих; 5) гостиница; 6) магистратура, аптека, почта; 7) хлебопекарня; 8) склады; 9) ремонтные мастерские; 10) школьный городок; 11) интернат; 12) квартал с домами педагогов; 13) магазины; 14) базарная площадь; 15) служебный двор; 16) футбольная площадка; 17) детская площадка; 18) народный дом; 19) открытая эстрада; 20) клуб; 21) мостик; 22) общежитие; 23) ясли; 24) водопроводная станция; 25) водоемное здание; 26) склад топлива; 27) спортивное поле; 28) речной клуб; 29) купальня; 30) больница; 31) заразные бараки и служебный двор; 32) ферма; 33) контора; 34) баня и прачечная; 35) кладбище; 36) стеклянный завод


Рис. 73. Поселок-сад около Н. – Фарфоровского Поста Октябрьской железной дороги

Экспликация: 1) пассажирское здание у остановочного пункта «Н. – Фарфоровский Пост» Октябрьской железной дороги; 2) остановочный пункт у платформы «Воздухоплавательный парк» Детскосельской линии Северо-Западных железных дорог; 3) Дом культуры; 4) школа; 5) детский сад; 6) рынок; 7) театр и библиотека; 8) дом врачебной службы; 9) ясли; 10) баня и прачечная; 11) пешеходный мостик; 12) сортировочная станция; 13) центральная площадь; 14) заводская территория


Впоследствии, когда концепция «советского рабочего поселка» будет заменена доктриной «социалистического города», планировочная структура последнего в обязательном порядке станет предполагать наличие лишь одного главного общегородского общественного центра. А вот количество центров «второго уровня» – центров планировочных районов – в соцгороде будет варьироваться в зависимости от исходных планировочных условий, например когда соцгород будет состоять из нескольких рабочих поселков или включать одновременно крупный речной (морской) порт и железнодорожный узел.

27 сентября 1926 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли декрет «О рабочих поселках»[335]. Он связывал «рабочий» характер поселения с необходимостью его обитателей трудиться на градообразующем предприятии уже законодательно: «рабочими» поселками могли быть признаны только те населенные пункты, в которых «количество взрослого населения было не менее 400 чел., причем для большинства населения (не менее 65 %) основным источником существования являлась заработная плата»[336]. Земельные отношения в рабочих поселках предписывалось регулировать декретом ВЦИК и СНК «Положение о земельных распорядках в городах»[337]. А составление списков существовавших и возникавших рабочих поселков возлагалось на административную комиссию[338].

Следует подчеркнуть, что советский рабочий поселок возникал в особых социально-политических условиях, исключавших капиталистическое предпринимательство и частную коммерческую инициативу. Это обстоятельство выдвигало целый ряд проектных задач, которые ранее полностью отсутствовали в планировочной деятельности. В частности, в дореволюционных российских проектах поселений-садов не предусматривалось размещение магазинов (вещевых, продуктовых и пр.), объектов обслуживания (парикмахерских, салонов фотографии, мастерских по ремонту бытовой утвари, пошивочных и пр.), объектов питания (кафе, ресторанов и пр.) и т. п. Архитекторы лишь оставляли первые этажи зданий не занятыми квартирами. А появление в этих этажах вышеперечисленных заведений являлось исключительно следствием частной инициативы и индивидуального предпринимательства: помещения арендовались и в них размещались те службы, которые были востребованы потребителями. Задача проектного создания мелких объектов повседневного обслуживания даже не могла возникнуть в капиталистических условиях, она не входила в традиционные работы по градостроительному моделированию, расчету, архитектурному проектированию, объемно-планировочному воплощению. Например, программа проектирования поселка-сада Прозоровская предусматривала размещение только крупных общественных объектов, которые должны были возводиться на муниципальные либо государственные средства: 1) церкви (на 400–500 чел.); 2) общественного собрания (с театральным залом, библиотекой и читальней, помещениями для лекций и пр.); 3) бани (мужской и женской)[339]; 4) больничного городка; 5) школьного городка; 6) общежития для детей служащих, живущих на трассе железной дороги; 7) прачечной и сушильни; 8) почты; 9) телеграфа; 10) пожарной команды; 11) спортивных площадок (теннис, футбол, крокет). А все остальные множественные службы для удовлетворения повседневных потребностей, прочие заведения и учреждения должны были возникать сами по себе – по мере удовлетворения частными предпринимателями насущных потребностей обитателей.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Две Москвы. Метафизика столицы
Две Москвы. Метафизика столицы

Рустам Рахматуллин – писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, – по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице.Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб. Во временах Московского Великого княжества и Русского царства, в петербургскую эпоху и в XX столетии. В деяниях Ивана Калиты и святого митрополита Петра, Ивана III и Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и князя Пожарского, Петра I и Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова и многих других героев книги.

Рустам Эврикович Рахматуллин

Скульптура и архитектура