Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

В индивидуальном жилище, как критически указывали сторонники многоквартирного строительства, текущее содержание дома, то есть эксплуатационные расходы, были более высокими, нежели в многоэтажном, и т. п. «Все с точностью до наоборот», – возражали апологеты малоэтажного…

Подтвердить или опровергнуть эти доводы конкретными цифрами сегодня не представляется возможным, так как, например, величины фактических эксплуатационных затрат нельзя определить, основываясь на финансовых отчетах того времени. В частности, потому, что власть, стимулируя рабочих к въезду в многоэтажные дома, искусственно создавала у них представление о «дешевизне» этих домов, сознательно снижая размер квартирной платы либо вообще отменяя квартплату и «относя эксплуатационные расходы по жилищу на государственный бюджет»[358]. Причина невозможности выяснения реальных эксплуатационных затрат заключается и в том, что власть разрешала домоуправлениям использовать часть излишка доходов от взимания квартплаты по своему усмотрению[359], и домоуправления быстро приспосабливались переводить часть денег, предназначенных на «улучшение домового хозяйства», в вид своей прямой или косвенной (премиальные) заработной платы, а потом, мотивируя нехваткой денег на ремонт дома, повышали величину арендной платы, взимаемой с квартиронанимателей. Точно так же, как и домоуправления, некоторые ЖАКТ, собирая квартирную плату, вместо того чтобы направлять ее на ремонт и эксплуатацию жилища, использовали ее на содержание собственного административного аппарата, а потом дополнительными взносами добирали средства на ремонт. В итоге реальные эксплуатационные затраты оказывались завышенными: «Система жилищной кооперации, состоящая из многочисленных звеньев – подрайжилсоюзы, райжилсоюзы, городские, областные (краевые) и республиканские жилсоюзы, расходует около 40 млн руб. в год на содержание аппарата союзов и при этом не обеспечивает должного управления и сохранности жилого фонда»[360].

Объективно обсчитать показатели сравнительной стоимости квадратного (кубического) метра индивидуального дома коттеджного типа, с одной стороны, и многоэтажного, многоквартирного жилища – с другой, и в те годы, и особенно сейчас представляется невозможным. Да, вероятно, и не нужно искать ответы о предпочтительных типах жилищного строительства собственно в экономической области, так как власть, осуществляя в условиях внеэкономических отношений свою жилищную политику, принимала решения, исходя прежде всего из идей и поставленных целей, а не из величины затрат. Главным для власти было формирование эффективной системы «руководства-подчинения», позволявшей привлекать к трудовому использованию столько человеческих ресурсов, сколько было нужно, превращать людей в послушных «исполнителей высшей воли». Для этого среди прочих средств использовался и дефицит жилища, и целенаправленное возведение того типа домостроений, которые наиболее подходили для осуществления стратегической задачи – управления людьми. Власть формировала организационные формы руководства жилищной политикой, исходя из принципа «цель определяет средства», и, безусловно, готова была идти и реально шла ради этого на любые расходы.

Однако каких-либо однозначных предписывающих или запретительных указаний в отношении того, какое конкретно жилище следует строить, вплоть до конца 1920-х гг. так и не появилось. Внимание и усилия государственных плановых органов в середине 1920-х гг. были направлены прежде всего на развертывание системы промышленного производства, возведение объектов энергетики и транспорта. Жилищное строительство в поселениях-новостройках, необходимое для размещения трудовых ресурсов, – второстепенное по отношению к промышленному, согласно постановлению СНК[361] полностью передавалось в ведение государственных «субъектов», осуществлявших строительство градообразующих промышленных предприятий: ВСНХ и наркоматов. То есть оно включалось в производственно-финансовые планы промышленного строительства ВСНХ; проектировалось силами организаций, занимавшихся промышленным строительством; проходило экспертизу, согласовывалось и утверждалось ВСНХ; возводилось силами строительных трестов, входивших в состав ВСНХ, и т. д.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Две Москвы. Метафизика столицы
Две Москвы. Метафизика столицы

Рустам Рахматуллин – писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, – по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице.Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб. Во временах Московского Великого княжества и Русского царства, в петербургскую эпоху и в XX столетии. В деяниях Ивана Калиты и святого митрополита Петра, Ивана III и Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и князя Пожарского, Петра I и Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова и многих других героев книги.

Рустам Эврикович Рахматуллин

Скульптура и архитектура