Граф Монте Кристо 1 часть

Dantes, trained in discipline, knew that nothing would be more absurd than to question subordinates, who were forbidden to reply; and so he remained silent.	Дантес был наполовину солдат; расспрашивать жандармов, которым запрещено отвечать, показалось ему нелепым, и он замолчал.
The most vague and wild thoughts passed through his mind. The boat they were in could not make a long voyage; there was no vessel at anchor outside the harbor; he thought, perhaps, they were going to leave him on some distant point.	Тогда самые странные мысли закружились в его голове; в утлой лодке нельзя было далеко уехать, кругом не было ни одного корабля на якоре; он подумал, что его довезут до отдаленного места на побережье и там объявят, что он свободен.
He was not bound, nor had they made any attempt to handcuff him; this seemed a good augury. Besides, had not the deputy, who had been so kind to him, told him that provided he did not pronounce the dreaded name of Noirtier, he had nothing to apprehend?	Его не связывали, не пытались надевать наручники; все это казалось ему добрым предзнаменованием; при этом разве не сказал ему помощник прокурора, такой добрый и ласковый, что если только он не произнесет рокового имени Нуартье, то ему нечего бояться?
Had not Villefort in his presence destroyed the fatal letter, the only proof against him?	Ведь на его глазах Вильфор сжег опасное письмо, единственную улику, которая имелась против него.
He waited silently, striving to pierce through the darkness.	В молчании ждал он, чем все это кончится, глазом моряка, привыкшим в темноте измерять пространство, стараясь рассмотреть окрестность.
They had left the Ile Ratonneau, where the lighthouse stood, on the right, and were now opposite the Point des Catalans.	Остров Ратонно, на котором горел маяк, остался справа, и лодка, держась близко к берегу, подошла к Каталанской бухте.
It seemed to the prisoner that he could distinguish a feminine form on the beach, for it was there Mercedes dwelt.	Взгляд арестанта стал еще зорче: здесь была Мерседес, и ему ежеминутно казалось, что на темном берегу вырисовывается неясный силуэт женщины.
How was it that a presentiment did not warn Mercedes that her lover was within three hundred yards of her?	Как предчувствие не шепнуло Мерседес, что ее возлюбленный в трехстах шагах от нее?
One light alone was visible; and Dantes saw that it came from Mercedes' chamber.	Во всех Каталанах только в одном окне горел огонь. Приглядевшись, Дантес убедился, что это комната его невесты.
Mercedes was the only one awake in the whole settlement.	Только одна Мерседес не спала во всем селении.
A loud cry could be heard by her.	Если бы он громко закричал, голос его долетел бы до ее слуха.
But pride restrained him and he did not utter it.	Ложный стыд удержал его.
What would his guards think if they heard him shout like a madman?	Что сказали бы жандармы, если бы он начал кричать, как исступленный?
He remained silent, his eyes fixed upon the light; the boat went on, but the prisoner thought only of Mercedes.	Поэтому он не раскрыл рта и проехал мимо, не отрывая глаз от огонька. Между тем лодка продвигалась вперед; но арестант не думал о лодке, он думал о Мерседес.
An intervening elevation of land hid the light.	Наконец освещенное окошко скрылось за выступом скалы.