Граф Монте Кристо 3 часть

"And now, prisoner, will you consent to tell your name?" said the president. "The brutal affectation with which you have enumerated and classified your crimes calls for a severe reprimand on the part of the court, both in the name of morality, and for the respect due to humanity. You appear to consider this a point of honor, and it may be for this reason, that you have delayed acknowledging your name. You wished it to be preceded by all these titles."	- Может быть, теперь, обвиняемый, вы назовете себя? - спросил председатель. - То вызывающее бесстыдство, с которым вы перечислили свои преступления, именуя их своей профессией и даже как бы гордясь ими, само по себе достойно того, чтобы во имя нравственности и уважения к человечеству суд вынес вам строгое осуждение; но, вероятно, вы преднамеренно не сразу назвали себя; вам хочется оттенить свое имя всеми своими титулами.
"It is quite wonderful, Mr. President, how entirely you have read my thoughts," said Benedetto, in his softest voice and most polite manner. "This is, indeed, the reason why I begged you to alter the order of the questions."	- Просто невероятно, господин председатель, -кротко и почтительно сказал Бенедетто, - как верно вы угадали мою мысль; вы совершенно правы, именно с этой целью я просил вас изменить порядок вопросов.
The public astonishment had reached its height. There was no longer any deceit or bravado in the manner of the accused. The audience felt that a startling revelation was to follow this ominous prelude.	Изумление достигло предела; в словах подсудимого уже не слышалось ни хвастовства, ни цинизма; взволнованная аудитория почувствовала, что из глубины этой черной тучи сейчас грянет гром.
"Well," said the president; "your name?"	- Итак, - сказал председатель, - ваше имя.
"I cannot tell you my name, since I do not know it; but I know my father's, and can tell it to you."	- Я вам не могу назвать свое имя, потому что я его не знаю; но я знаю имя моего отца, и это имя я могу назвать.
A painful giddiness overwhelmed Villefort; great drops of acrid sweat fell from his face upon the papers which he held in his convulsed hand.	У Вильфора потемнело в глазах; по лицу его струился пот, руки судорожно перебирали бумаги.
"Repeat your father's name," said the president.	- В таком случае, назовите имя вашего отца, -сказал председатель.
Not a whisper, not a breath, was heard in that vast assembly; every one waited anxiously.	В огромной зале наступила гробовая тишина; все ждали затаив дыхание.
"My father is king's attorney," replied Andrea calmly.	- Мой отец - королевский прокурор, - спокойно ответил Андреа.
"King's attorney?" said the president, stupefied, and without noticing the agitation which spread over the face of M. de Villefort; "king's attorney?"	- Королевский прокурор! - изумленно повторил председатель, не замечая исказившегося лица Вильфора.
"Yes; and if you wish to know his name, I will tell it,--he is named Villefort."	- Да, а так как вы хотите знать его имя, я вам скажу: его зовут де Вильфор!
The explosion, which had been so long restrained from a feeling of respect to the court of justice, now burst forth like thunder from the breasts of all present; the court itself did not seek to restrain the feelings of the audience.	Крик негодования, так долго сдерживаемый из уважения к суду, вырвался, как буря, изо всех уст; даже судьи не сразу подумали о том, чтобы призвать к порядку возмущенную публику.