Граф Монте Кристо 3 часть

Villefort was no longer the civilized man; he was a tiger hurt unto death, gnashing his teeth in his wound.	Это был уже не прежний Вильфор, который в своем утонченном лицемерии являл образец цивилизованного человека; это был смертельно раненный тигр, который ломает зубы, в последний раз сжимая страшную пасть.
He no longer feared realities, but phantoms.	Он боялся уже не предрассудков, а призраков.
He leaped over the corpse as if it had been a burning brazier.	Он отступил на шаг и перепрыгнул через труп, словно это был пылающий костер.
He took the child in his arms, embraced him, shook him, called him, but the child made no response.	Он схватил сына на руки, прижал его к груди, тряс его, звал по имени; мальчик не отвечал.
He pressed his burning lips to the cheeks, but they were icy cold and pale; he felt the stiffened limbs; he pressed his hand upon the heart, but it no longer beat,--the child was dead.	Вильфор прильнул жадными губами к его лицу, лицо было холодное и мертвенно-бледное; он ощупал окоченевшее тело ребенка, приложил руку к его сердцу: сердце не билось. Ребенок был мертв.
A folded paper fell from Edward's breast.	Вчетверо сложенная бумажка упала на ковер.
Villefort, thunderstruck, fell upon his knees; the child dropped from his arms, and rolled on the floor by the side of its mother.	Вильфор, как громом пораженный, опустился на колени, ребенок выскользнул из его безжизненных рук и покатился к матери.
He picked up the paper, and, recognizing his wife's writing, ran his eyes rapidly over its contents; it ran as follows:--	Вильфор поднял листок, узнал руку своей жены и жадно пробежал его.
"You know that I was a good mother, since it was for my son's sake I became criminal.	Вот что он прочел: "Вы знаете, что я была хорошей матерью: ради своего сына я стала преступницей.
A good mother cannot depart without her son."	Хорошая мать не расстается со своим сыном!"
Villefort could not believe his eyes,--he could not believe his reason; he dragged himself towards the child's body, and examined it as a lioness contemplates its dead cub.	Вильфор не верил своим глазам. Вильфор не верил своему рассудку. Он подполз к телу Эдуарда и еще раз осмотрел его с тем вниманием, с каким львица разглядывает своего мертвого львенка.
Then a piercing cry escaped from his breast, and he cried,	Из его груди вырвался душераздирающий крик.
"Still the hand of God."	- Бог! - простонал он. - Опять бог!
The presence of the two victims alarmed him; he could not bear solitude shared only by two corpses.	Вид обеих жертв ужасал его, он чувствовал, что задыхается в одиночестве, в этой пустоте, заполненной двумя трупами.
Until then he had been sustained by rage, by his strength of mind, by despair, by the supreme agony which led the Titans to scale the heavens, and Ajax to defy the gods.	Еще недавно его поддерживала ярость, тот великий дар сильных людей, его поддерживало отчаяние, последняя доблесть погибающих, побуждавшая Титанов брать приступом небо, Аякса - грозить кулаками богам.