Графиня на неделю

— А, Миллер вернулся! — Рэндольф спрыгнул на землю и подал руку Арабелле. — Посмотрим, есть ли у него новости для нас. — Они ждали на аллее, пока Джозеф подошел к ним.

— Ну, старина, узнали что-нибудь любопытное?

— Да, милорд, по-моему, узнал.

— Хорошо. В таком случае пойдемте в дом.

Они проследовали в гостиную. Рэндольф попросил принести по маленькой кружке пива для себя и камердинера и бокал вина для леди Уэстрей.

— Итак, Джозеф?

— Милорд, мои ожидания оправдались. В дождливые дни люди сидели дома, зато сегодня в городе было очень оживленно. Стоббинг, главный конюх леди Меон, пригнал к кузнецу лошадей, чтобы подковать, и я разговорился с ним. Похоже, он считает, что никто, кроме него, не умеет что-то сделать как надо. Поэтому-то я так поздно и вернулся. Мы с ним… м-м-м… беседовали.

— Несомненно, в пивной. — Рэндольф криво улыбнулся. — Что же вы выяснили?

— Многое. Судя по всему, весной и летом хозяйка дома регулярно принимает в Меон-Хаус гостей. Главным образом джентльменов.

— Тех, которые любят играть в карты и кости, — с многозначительным видом кивнула Арабелла. — Джордж так мне и говорил.

— Ну, не только… — Джозеф осекся, заметив, что Рэндольф, глядя на него, едва заметно покачал головой.

— Что же конюх рассказал вам о гостях дома? — спросил Рэн.

— Каждый год хозяйка несколько раз приглашает к себе друзей погостить. Посторонних туда не допускают. Пока ее друзья живут в Меон-Хаус, она не приглашает к себе никого из местных. Слугам хорошо платят, чтобы они держали язык за зубами, поэтому к соседям просачивается очень мало сведений, хотя, разумеется, ходят разные слухи. Гости сорят деньгами, когда выходят из дома, поэтому тамошним торговцам не на что жаловаться. — Джозеф широко улыбнулся. — Разумеется, Стоббинг все рассказал мне под строжайшим секретом после пары больших кружек пенного.

— Молодец, — негромко заметил Рэн.

— Знает ли он имена хотя бы кого-то из гостей? — спросила Арабелла. — Может быть, он называл некоего Фредерика Летчмора?

Миллер покачал головой:

— Нет. Такого имени я не помню.

— А Чарльза Теддингтона?

— Да, его он упоминал. — Глаза Миллера сверкнули, и он покосился на графа. — Хотя ничего существенного я не припоминаю.

— По словам леди Меон, ее брат в Лондоне живет в меблированных комнатах, — вмешался Рэндольф. — Наверное, его нетрудно будет разыскать. — Он посмотрел на Арабеллу, но та его не слушала. Крохотная складка образовалась у нее на лбу, и Рэну показалось, что она не сразу отвлеклась от своих мыслей, когда он спросил, все ли в порядке.

— Да, конечно. Мне пора переодеваться к ужину. Благодарю вас, мистер Миллер. Очень вам признательна за труды. Очень!

Рэндольф дождался, пока Арабелла выйдет, и снова развернулся к камердинеру.

— Ну, Джозеф, теперь рассказывайте то, что вы не могли произнести при Арабелле.

— Для начала, милорд, Стоббинг терпеть не может братца леди Меон. Он называет Теддингтона жуликом и мошенником, который заманивает простаков на эти приемы для узкого круга друзей. Только, по-моему, в Меон-Хаус и заманивать никого не приходится — все они едут туда по доброй воле. — Джозеф потер подбородок. — Насколько я понял, все они любят кутить и сорить деньгами, но при этом не болтают, если вы понимаете, о чем я. Ничего не рассказывают родным и друзьям, которые наверняка бы их осудили.

«И своим невинным юным женам».

Рэн нахмурился.

— Продолжайте!

— Игра и кутеж продолжаются допоздна. — Миллер поджал губы. — По словам Стоббинга, гости почти не выходят из дома, точнее, не вылезают из постели, судя по тому, что он слышал от слуг, которые работают в доме. Из Лондона привозят дамочек для… ну, для развлечения, а жены, которые приезжают вместе с мужьями, ведут себя не менее вольно. Если я правильно понял его кивки и подмигивания, сама леди Меон очень падка на красивых молодых джентльменов.

Вспомнив собственные разговоры с этой дамой, Рэн охотно поверил словам камердинера.

— Полагаю, они играют по-крупному, — сказал он.

— Очень по-крупному. Карты, кости, местные скачки, все, как обычно. — Джозеф подлил себе в кружку эля из кувшина. — Милорд, Стоббинг не называл имени Джорджа Роффи, а я, разумеется, не спрашивал, но он рассказал, что слуги были не очень довольны теми, кто гостил в доме в июне… — Он мрачно добавил: — Все они опиумисты.

Рэн нахмурился.

— Этого я и боялся. Богатые молодые люди при деньгах, у которых нет истинной цели в жизни.

— А другие охотно помогают им расстаться с деньгами, — кивнул Миллер. — Похоже, за шесть лет здесь мало что изменилось.

— И вряд ли изменится, — буркнул Рэндольф. — Очень жаль! Не намекал ли он на что-либо противозаконное?

— Нет, сэр. Стоббинг очень весело обо всем рассказывал. Называл их состояние «приподнятым настроением», но мы-то знаем, куда такое может завести.

Рэндольф не ответил, и последние слова Миллера повисли в воздухе.

Джозеф допил остатки эля и, не поднимая головы, продолжал:

— Послушайте моего совета, сэр. Не связывайтесь ни с леди Меон, ни с ее друзьями.