Графиня на неделю

Арабелла покачала головой и встала. Ноги по-прежнему подкашивались, и все же она была полна решимости уйти от Рэндольфа.

— Простите, но мне пора идти.

Она надеялась, что Рэндольф останется, но он последовал за ней. Бальная зала снова понемногу заполнялась; гости возвращались после ужина. Она стояла у стены, оглядывая толпу. На Рэндольфа она не смотрела, но чувствовала его близость. Он притягивал ее как магнит. Стоит ей наклониться, и их плечи соприкоснутся.

Ей очень хотелось так поступить, воспользоваться его силой, его защитой и утешением, которое, как она знала, он ей предложит.

Возможно, она ошибалась. Может быть, из-за того, что с их последней встречи прошло несколько месяцев, он больше не хочет ей помогать.

Музыканты снова настраивали инструменты, и Арабелла вдруг неожиданно и очень ярко вспомнила свой первый бал в Линкольне. Голова у нее тогда кружилась от возбуждения, от острого предвкушения, какое она испытала, когда какой-то джентльмен пригласил ее на танец. Жаль, что нельзя вернуть прежние беззаботные дни! Если бы Рэн взял ее за руку и вывел на середину зала, ее сердце запело бы от простой радости, оттого, что она стала его партнершей… Он наверняка хорошо танцует — в последнем она не сомневалась. Он умеет быть одновременно изящным и энергичным. А когда музыка закончится, она улыбнется и поблагодарит его, а он потянется к ее рукам, притянет ее к себе и…

— Сегодня я не ожидал вас здесь встретить.

Голос графа мигом вернул ее в настоящее. Она уже не дебютантка, а вдова. Она вдовеет меньше года. Она не свободна.

— Я приехала сюда только затем, чтобы что-то узнать о смерти мужа, — сказала она. — Мой осведомитель еще не пришел.

— Неужели он придет сейчас, в столь поздний час?

— Сомневаюсь. — Ей лучше уйти. Удалиться от мужчины, одно присутствие которого заставляло ее испытывать запретные желания.

— Странное место для того, чтобы обмениваться сведениями. Вы уверены, что он не надеется убедить вас потанцевать с ним?

Даже его голос обладал способностью ее отвлекать. Голос у него низкий и бархатистый. Мягкий как бархат и такой же чувственный…

«Прекрати сейчас же, Арабелла. Ты уже не школьница, чтобы терять голову от бархатного голоса или красивого лица. Как ты можешь так быстро забыть Джорджа?»

Одновременно с чувством вины пришло презрение к человеку, стоящему рядом. Она указала на свое платье:

— Мой полутраур говорит о том, что сегодня я не танцую.

— Тем не менее он может надеяться.

Она выпрямилась и смерила его презрительным взглядом.

— Лишь самое бесчувственное создание могло бы подумать, что я готова обесчестить память мужа таким легкомысленным поступком! До свидания, лорд Уэстрей!

Арабелла развернулась, собираясь уйти, и приподняла юбки. Короткий шлейф задел Рэна по ногам, словно в укор. Он молча выругался. Он не собирался ее оскорблять. Слова выскочили сами.

«Надежда умирает последней».

Напрасные слова! Он принимает желаемое за действительное. Она стояла почти в дверях бальной залы, когда он направился за ней, собираясь извиниться. Вдруг она остановилась на площадке, ведущей к парадной лестнице. Он не видел, на кого или на что она смотрит. Вот Арабелла вытянула руку; ее взяла мужская рука в перчатке. В следующий миг показался и владелец руки, и Рэндольф замер на месте.

Теддингтон! Значит, вот с кем она договорилась встретиться! Невозможно отрицать, что он, с его смазливым лицом и блестящими черными бакенбардами, вполне способен нравиться дамам. Арабелла ему улыбалась. Неужели подпала под власть его чар? Его она выбранила за одно лишь предположение, что она, возможно, будет танцевать, и тем не менее она позволяет Чарльзу Теддинггону целовать себе пальцы! Ах, в конце концов, что ему известно о женщинах? Последние шесть лет он жил совершенно другой жизнью.

Теддингтон не выпускал ее маленькой хрупкой ручки. Положив ее на сгиб своего локтя, он явно собрался сопровождать Арабеллу в бальную залу. Они были поглощены разговором и не видели Рэндольфа, пока не оказались совсем рядом с ним. У него появилось время придать своему лицу равнодушное выражение, но улыбнуться он не мог.

— А, лорд Уэстрей. Ваш покорный слуга, сэр. — Теддингтон состроил удивленную гримасу. — Уже уходите, милорд?

— Да. Уже поздно. — Рэн еле заметно, но все же подчеркнул последнее слово. Правда, если Арабелла что-то и заметила, то не подала виду.

Она смотрела прямо перед собой; ее лицо было холодным и равнодушным, словно каменным.

— Да, наверное, — рассмеялся Чарльз Теддингтон. — А я как раз рассказывал миссис Роффи, что меня задержали у Брукса. Видите ли, на середине игры невозможно прерваться. И все же я пришел! Прошу нас простить, милорд, но моя очаровательная спутница выразила желание выпить вина.