Графиня на неделю

— Он меня любил, — негромко, но пылко возразила она. — А я любила его. Я добьюсь справедливости для мужа, и, если для этого придется подружиться с Чарльзом Теддингтоном, так тому и быть!

Она развернулась к миссис Хатклифф и заговорила с ней. Остаток вечера она не обращала на графа никакого внимания, хотя чувствовала себя так, словно отрезала себе руку.

«Она играет с огнем».

Эти слова не раз повторялись в голове у Рэна, когда сумрачные февральские дни сменились такими же темными и безрадостными мартовскими. Лондонское общество редело. Ему нетрудно было угадать, на каких светских приемах можно встретить молодую вдову. С помощью Джозефа, который умело подкупал нужных людей, ему удавалось следить за всеми ее передвижениями.

Те, кто заметил, что новый граф Уэстрей предпочитает балам музыкальные вечера и вечера поэзии, приписывали такую склонность тому, что он долго прожил вдали от Англии — более того, от цивилизованного общества. Бедняга просто изголодался по искусству. Рэн лишь надеялся, что наблюдатели не заметят, что его появления совпадают с появлениями «золотой вдовушки».

Как ему ни хотелось с ней поговорить, он держался на расстоянии, в крайнем случае перекидывался несколькими словами, а если ее сопровождал Чарльз Теддингтон, он лишь кивал им на ходу. Не делал ничего возбуждающего подозрений.

Вечер плохой поэзии в доме сэра Кенелма и леди Прис оказался таким скучным, что он не выдержал и нарушил решение не разговаривать с Арабеллой. В перерыве он попросил разрешения принести ей чашку чаю.

Она ответила ему удивленным и несколько подозрительным взглядом, и он развел руками.

— Мадам, у меня нет никакого скрытого мотива. Я просто хочу, чтобы мы остались друзьями.

Что-то промелькнуло в ее глазах — так быстро, что он ничего не понял.

— Мне бы тоже этого хотелось, — тихо сказала она. — Да, милорд, я с удовольствием выпью чаю.

С улыбкой он направился оказать ей эту маленькую услугу.

— Как вы это терпите? — поинтересовался он, вернувшись и передав ей чашку. — В жизни не слыхал таких плохих стихов.

Она усмехнулась.

— Особенно плох был последний молодой человек, верно? По-моему, леди Прис считает, будто разбирается в поэзии. Она надеется, что кто-то из ее молодых протеже окажется следующим Саути или Вордсвортом.

— Ни в коем случае — с такими-то стихами! — Его пылкий ответ снова насмешил ее, и он расплылся в улыбке, радуясь редкой минуте взаимопонимания.

— Какие у вас были развлечения… за границей? — спросила она.

Рэн оценил ее деликатность при упоминании его прошлой жизни.

— Совершенно не такие, как здесь, — ответил он. — В Эйрдсе, где мне пожаловали сотню акров земли, в основном обитают колонисты-овцеводы, которым их хлеб достается тяжело. Им не до стихов.

— Должно быть, вам трудно пришлось…

— Да, но для тех, кто не боится работы, дело того стоит. Мне повезло: поскольку я получил образование, то оказался полезным для властей Сиднейской бухты, и меня назначили смотрителем государственного кирпичного завода.

— Уже после того, как вы спасли бедных пассажиров с тонувшего судна? — Арабелла улыбнулась, заметив, как он подавил ругательство. — Вам интересно, откуда я все узнала? Джозеф Миллер рассказал о вас Рут, когда мы были в Девоне. А она передала мне.

— Очень напрасно!

— По словам мистера Миллера, вы вели себя как герой.

— Ничего подобного, — возразил он. — Я лишь выслал шлюпки, которые подобрали членов экипажа и пассажиров, только и всего.

— Он сказал, что вы и сами сели в шлюпку и гребли изо всех сил, чтобы успеть подобрать последних членов экипажа. При этом был риск, что вашу маленькую шлюпку утянет под тонущий корабль. Вы поступили очень благородно.

Она смотрела на него поверх чашки, и теплая признательность в ее глазах заставила его покраснеть.

— Какая напыщенность! — проворчал он. — А Джозеф упомянул, что и сам был со мной и рисковал жизнью?

— Нет, но я вполне могу себе это представить. Он очень вам предан. Наверное, именно поэтому он и рассказал Рут про вас. По его словам, именно после ваших действий в ту ночь вас помиловали.

Рэн только отмахнулся.

— Меня рекомендовали к помилованию, потому что нам удалось спасти большую часть ценного груза, а не людей.

Арабелла покачала головой.

— Милорд, по-моему, вы себя недооцениваете!

Рэн промолчал, хотя в глубине души ему стало тепло и приятно. Приятно, что она не думает о нем плохо — хотя бы благодаря тому его ничтожному поступку… Тем временем зал снова наполнился народом: гости начали рассаживаться по местам. Оказывается, они с Беллой проговорили добрых пятнадцать минут. Вот тебе и решимость держаться на расстоянии!

— После чая наша хозяйка обещала какие-то новые развлечения, — заметил он. — Вы останетесь?

— Наверное, придется, — с серьезным видом ответила она. — Сэр Кенелм и леди Прис очень добры ко мне. Мне бы не хотелось выглядеть неблагодарной.

Он допил чай и отставил чашку в сторону.

— Зато меня совесть не мучает, и я больше не собираюсь слушать беспомощные сонеты, оды и прочие вирши. Желаю вам спокойной ночи, мадам.