Графиня на неделю

— Вы должны все рассказать мне сегодня, — не сдавалась Арабелла. — После того как я покину этот дом, мы с вами больше не будем встречаться.

Ее слова не обрадовали Теддингтона. Его всегдашняя улыбка исчезла, на лице появилось капризное выражение.

— Что ж, хорошо. Давайте закончим партию. Потом дайте мне немного времени отыскать место, где мы могли бы без помех поговорить.

— Мистер Теддингтон, я не собираюсь оставаться с вами наедине!

— Нет-нет, я отыщу какой-нибудь тихий уголок, только и всего.

Арабелла едва заметно кивнула и постаралась сосредоточиться на картах. Неужели все настолько плохо? Разве может быть что-нибудь хуже того, что она себе представляла?

Они продолжили играть, и каждая минута казалась Арабелле часом. Наконец партия закончилась, и Теддингтон сопроводил ее в гостиную, а сам отправился на поиски.

Прежняя жизнерадостность к нему вернулась; он рассыпался в комплиментах перед тем, как выйти из комнаты. У нее же заболели щеки оттого, что она постоянно вымученно улыбалась. Арабелла огляделась, выискивая Рэндольфа в толпе гостей, но его нигде не было видно. Ей стало не по себе. Она старалась подавить страх. Его помощь ей не нужна. Она не хочет, чтобы он ей помогал. Лорд и леди Суэйн — хорошие, добрые люди. У них собрались приличные, порядочные гости. Здесь ей не грозит никакая опасность. Как только Чарльз Теддингтон расскажет все, что ему известно, она сразу уедет.

Арабелла присоединилась к группе, стоявшей у камина, заметив леди Дарби и леди Прис. Ее встретили приветливыми улыбками, и она изобразила заинтересованность и сделала вид, что прислушивается к репликам. Краем глаза она заметила, что Теддингтон вернулся, и стала ждать, когда он к ней приблизится. Однако в ту минуту гостей пригласили к ужину, и маленькая группка вокруг нее задвигалась. Проходя мимо, Теддингтон вложил ей в руку сложенный лист бумаги.

Она задержалась. Все выходили из гостиной. Убедившись, что никто не смотрит, она развернула записку и быстро прочла ее. Теддингтон предлагал побеседовать в холле во время ужина. Когда пробьют часы, Арабелла должна выйти из-за стола и встретиться с ним у бюста Аристотеля.

Записка ее успокоила. Мраморный холл очень большой, но у входа наверняка дежурят слуги. Они будут слишком далеко для того, чтобы подслушивать, и все же она не останется наедине с Чарльзом Теддингтоном.

Бросив записку в камин, она поспешила за остальными гостями в столовую.

Спустившись, она издали увидела в холле постамент с бюстом древнегреческого философа. Он находился почти напротив столовой, но от любопытных взглядов его отгораживали двойные двери и парадная лестница.

Хотя на столах, накрытых белоснежными скатертями, стояли роскошные яства, у Арабеллы не было аппетита. Она положила себе кусочек ростбифа и немного риса со специями, но не притронулась ни к вяленому языку, ни к устрицам. На каминной полке стояли резные эмалевые часы, с которых она не сводила глаз — ей казалось, что стрелка движется мучительно медленно. В столовой было шумно и оживленно.

Незадолго до назначенного срока она привстала с места и притворилась, что выбирает пирожок. Вскоре она незаметно выскользнула из столовой и закрыла за собой дверь.

Сначала ей показалось, будто в холле никого нет, но, проходя мимо подножия лестницы, она заметила одинокого лакея, сидевшего на скамье. Он привалился к стене и как будто дремал. У бюста Аристотеля никого не было.

Арабелла медленно подошла к мраморной голове и сделала вид, будто разглядывает ее. Она стояла перед бюстом и смотрела в слепые глаза, когда за ее спиной вдруг распахнулась дверь, которую она не заметила.

— Я решил, что будет лучше, если никто не увидит, как я здесь слоняюсь, — сказал Чарльз Теддингтон, выходя.

Дверь он оставил приоткрытой, и Арабелла заметила, что за ней, тускло освещенная свечами, находится еще одна гостиная.

— В таком случае, — сказала она, — расскажите мне все, и без промедления.

Он заговорил, и его лицо и голос излучали сочувствие.

— Миледи, Джордж был моим другом. И я с грустью наблюдал за тем, как он… гибнет.

Она плотно сцепила руки.

— Его… убили?

— Несомненно. — Голос у него дрогнул, и он вытер глаза рукой. — И это отвратительно!

Арабелла смотрела на него, пораженная ужасом.

— Прошу прощения, — сказал Теддингтон. — Я должен взять себя в руки. — Он сделал шаг назад, в комнату за дверью.

Арабелла последовала за ним. Ею овладело дурное предчувствие; воображение рисовало самые ужасные сцены.

— Я и понятия не имела… но что же случилось? Если все настолько плохо, почему нам ничего не сказали?

Теддингтон покачал головой и, протянув руку, захлопнул дверь у нее за спиной.

— Дело было слишком… деликатным.

— Деликатным! — Первоначальное потрясение прошло, сменившись гневом. — Если речь идет о преступлении, преступников следует предать правосудию!

— Все не так просто, — с грустью произнес Теддингтон.

— Говорите же!

— Лауданум. Настойка опия. — Он оперся о спинку кресла и понурил голову. — Бедный Джордж был опиумистом. Я знал о его… склонности много лет, но он не слушал никакие увещевания. Опиум постепенно разрушал его разум.