Читаем Грамматическая Аптечка полностью

Его все же отправили. Известия доходили такие: получает там какие-то "пятерки", "пораньше" вернуться не хочет, ему там хорошо. А я, к стыду своему, надеялась, что ему там скучно будет... На Новогодний спектакль к нам не пришел. Ну, думаю, позарастали стежки-дорожки. Придется все начинать с нуля...

Но, нет. Гляжу: оклемался недели через две. Появились глаза. Потом улыбка. Откуда? А попал с корабля на бал. Мы тут затеяли (опять же с подачи В.М.) каллиграфический журнал. Пишем Козьму Пруткова. Вдруг Павлик:

- Дайте мне еще одну афоризму написать!

- Еще?!

Корифеи кинулись к его парте - смотреть. Такие дела...

А Санька Давыдов в "распоясанный" период своей жизни (скорбные взгляды наших дев) вызвал народное восхищение тем, что начал писать по-каллиграфически в тетради по русскому языку, да еще фломастерами всех цветов. На этом он, впрочем, не остановился и охватил каллиграфией даже тетрадь по математике. Почти все переболели этой болезнью: кто диктанты писал с каллиграфическими наворотами, кто - письмо бабушке в Оренбург.

Личная переписка велась таким же манером - как-то раз с пола я подобрала пустой самоцельный почтовый конверт.

"Каллиграфия" стала узнаваться повсюду: на вывесках магазинов, на этикетках товаров, на обложках книг, на стендах дома-музея Васнецова, на надгробных плитах в Донском монастыре, на иконах, в тетради по физике и так далее - "Ой, смотрите, каллиграфия!!!"

А тишайший Саша Панин, новенький, - его в первый раз заметили как раз на каллиграфии! Разбирали неподписанные работы: где чья.

- Это Сашки Панина! Не видишь, как красиво?! (Вера Л. Ее мнение в этом деле что-нибудь да значит.)

Автор и переписчик

Книжку тут нам подкинули любопытную - "Письмовник" профессора и кавалера Николая Курганова. Сборник анекдотов 18-го века.

Уж как они старались, чтоб им было смешно! Увы. Зато после 18-го века Козьма Прутков пошел "на ура". Они смеялись даже на "Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння"!

Тексты из "Письмовника" и Козьмы Пруткова писали для издания в классном журнале "Ижица" под диктовку разных "диктофонов". "Письмовник" транслировался на всех. А вот с Прутковым вышло иначе. Чтобы как можно больше "плодов раздумий" попало на страницы журнала, каждый получил свою "афоризму" и продиктовал ее соседу.

Только тут были правильно расставлены приоритеты: прежде всего - нажим и наклон (или отсутствие наклона - в кириллице). Многие понимали, что без нажима и наклона им в журнал не попасть, но ничего с собой поделать так и не смогли: трудно было выдержать стиль до конца. Их безропотная работа (красоты ради) побудила меня издать почти все написанные экземпляры одних и тех же текстов. Читатель, прочти их как р а з н ы е!

В классном литературно-каллиграфическом журнале "Ижица" много разных историй, сочинявшихся в течение полугода и проживавшихся на уроках литературы, чтения, риторики и каллиграфии.

Автор у них - один, переписчик - другой. "Свяжитесь глазами со случайным разведчиком (партнером) и обменяйтесь тетрадками (с сочинениями)", - так автор и переписчик нашли друг друга.

Десять человек из пятнадцати не сломались и довели дело до конца. Переписчику надо было из четырех освоенных шрифтов выбрать один - подходящий к жанру сочинения. Тут сыграли свою роль и личные пристрастия. Но, глядите-ка, русские народные сказки оказались переписаны "кириллицей". Романтическая история про грустного Червяка - готическим "маноле". А бытовая история про Червяка, который отправился погостить к соседу в Листовку, вернулся в свою Грушовку - а дом разорен, и Червяк умер от отчаянья, - мужественным шрифтом по прозванию "старичок".

Механизм всматривания

Именно за эти полгода мои ученики сделали большой скачок в грамотности. Им пришлось много переписывать. Но как это переписывание отличается от переписывания в тетрадь упражнений по русскому языку! Каждое слово было в маске, и потому так хотелось под нее заглянуть. Поменялся угол зрения на язык. Самое обычное слово, тысячу раз слышанное, вдруг становилось еще и видимым! Именно в этот период на меня обрушилась лавина сладостных вопросов: "Мария Владимировна, а какой в этом слове корень? суффикс? а это что - приставка?", - и так далее.

Включился механизм "ночного видения", всматривания, задержки зрения, при посредстве которого накапливаются наблюдения над языком и который потом, в свою очередь, включает интуицию. У человека с так называемой врожденной грамотностью этот механизм видения (оппозиция "слух - зрение") таинственным образом включается в раннем детстве, как только он выучивается читать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки