Читаем Грамматическая Аптечка полностью

Чем больше он читает, тем менее одиноким становится для него слово. Оно больше не болтается щепкой в безбрежном океане речи, а постепенно обзаводится родственниками и приятелями, вкусами и привычками. В голове маленького человека подсознательно складывается сложнейшая классификационная работа. Слово (словосочетание, предложение), отнесясь к какому-либо классу явлений и подчиняясь его законам, обзаводится определенным образом жизни, манерой поведения. И становится уже невозможным написать его иначе, чем увидел в тексте... Наивно?

Но я верю, что кому-то этот механизм видения еще не поздно включить.

На завалинке

"Завалинка" (а попросту стул на сцене) - это такое место, куда ты выходишь, чтобы прочесть свое сочинение. Это место мне кажется замечательным. Все истории из наших литературно-каллиграфических журналов прочитывались на завалинке. Это были уроки чтения, русского языка, стилистики, литературного мастерства и чистописания одновременно. И тот самый "механизм видения" включался еще как! А Петя и Оля именно на завалинке и выучились по-хорошему читать. Завалинка - потому что сказки (с них-то все и началось) рассказывают бабушки (или дедушки) друг другу, внукам или студентам-фольклористам непременно на завалинке. А еще потому, что на завалинке можно нароком завалиться - запутаться в собственном почерке или предложении.

Человек выходит читать свой черновик. Без домашней тренировки - не выдержишь образ рассказчика, а то и вовсе завалишься, ведь текст-то письменный! Вот так пару раз оплошаешь: не разберешь собственные каракули, не восстановишь ход собственной мысли - станет стыдно, и волей-неволей впредь будешь выстраивать предложения и писать аккуратней.

Слушатели же всегда чем-то озадачены: или ищут законы сказки, или считают запятые (предложения, абзацы), или ищут, за что похвалить, но главное - думают, как сделать историю интересней. Поначалу речь шла, конечно, не о языковых средствах, а о каких-то сюжетных ходах. Ты мог оставить все как есть или воспользоваться советом. Когда на завалинку приносили второй, доработанный, вариант (хотя, казалось бы, никто ж не заставляет и отметок-то нет!), я ловила свой педагогический кайф. Такой внимательной, настоящей (ни шебуршания!) тишины я еще не слышала. А чтение иногда длилось часами - не хотели расходиться, пока все не прочтут.

Наверняка вас что-то насторожило в моем рассказе про завалинку. Ведь лобное место всегда чревато. Но мы сделали мощный прорыв в чтение, язык, синтаксис. Вообще любопытные штуки случались с человеком на этой самой завалинке. Нескольких человек она точно вывезла на себе.

Сейчас мои ребята жаждут ее как никогда. Я не пускаю, всячески увиливаю. Боюсь. Заклюют друг дружку. Специфика возраста...

Что было дальше

Дальше были летние каникулы. Я не знала, продолжать ли мне каллиграфию в пятом классе, но по инерции продолжила. В сентябре я пожевала-пожевала мякину, ну, думаю, пора прикрывать лавочку - белых пятен больше нет. И тут на глаза попался учебник по палеографии и книжица под названием "Древнерусское декоративно-прикладное оформительское искусство", и я поняла, что каллиграфия только начинается!

Было отксерено все, что только можно: потрясающе оформленное юбилейное издание "Песни о вещем Олеге", странички древних рукописей с заставками, инициалами, орнаментами, миниатюрами, а главное - славянские шрифты на любой вкус. Было решено готовить выставку имитаций "чудом уцелевших" страниц древних рукописей.

Тут уж было все по науке. Каждый чувствовал себя зубром, когда имел дело с инициалом. Каждый выбрал себе работу по вкусу: текст по вкусу, шрифт по вкусу, заставку, орнамент. Инициалы сочинялись на ИЗО и - чудесные! Но на миниатюру решились немногие.

Вторая четверть - сплошной карантин по гриппу. Страницы оформлялись, по большей части, дома. Вести с фронтов: у кого-то сестренка пролила воду на почти готовую работу, у кого-то расплылись чернила...

Глава 3

ЧТЕНИЕ

Мизансцены успеха

ПОХВАЛА ЧЕРЕПАШЬЕМУ БЕГУ

У ваших детей недостаточная скорость чтения? Это не беда. Ведь скорость всего лишь сигналит нам о том, что у ребенка свой, сугубо индивидуальный, механизм этого сложнейшего дела. Так зачем же преждевременно тянуть морковку за зеленый хвостик: мол, быстрей, быстрей расти?! Давайте лучше подождем: польем, взрыхлим землю. А там, глядишь, и будем радоваться урожаю.

Но вот как грамотно поливать и рыхлить? Давным-давно сложившаяся традиция урочного чтения, увы, до сих пор такова: один ученик читает, остальные "следят". Как можно построить занятие чтением иначе - так, чтобы ни детям, ни взрослым скучно не было?

Не урок, а кошмар

Когда мои теперешние, уже взрослые, ученики были маленькими и учились в начальной школе, а я уже тогда была их учительницей и тоже только-только начинала, я, помню, долго мучилась с уроком чтения. Ну не складывался он у нас никак!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки