Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

По лесам и по весям неведомым
среди разных диковинных трав,
размышляючи

, кем пообедаем,путешествует Пожираф.
<…>
Пожирафа – как все силы вражии —
не объехать и не обогнуть:
так что быть бы тебе при оружии
при каком, отправляючись в путь.

Евгений Клюев. «Пожираф» / «Бестиарий»

[1006] ;

Ах ты птаха из праха и пуха,
вечный странник, – куда же теперь?
Тут повсюду живет Черепуха —
поразительной зверскости зверь:
вся в квадратах, заплатах и латах,
источаючи

яда струю,она ловит таких вот… крылатых
и приносит в пещеру свою.

Евгений Клюев. «Черепуха» / «Бестиарий»

[1007] ;

Помню, планы у нас были великие,
да следы свои мы путали заячьи…
Сосчитай-ка теперь свои реликвии —
исчезаючи

, дружок, исчезаючи.

Евгений Клюев. «В век неправильного поступания…»

[1008].

Подобный стилистический контраст наблюдается и у других поэтов:

Сублимируючи

похоть,Редуцируючи страх,
Я приветствую эпоху
В резвоскачущих стихах,

В буйстве позапрошловечном

Звуков сладких и молитв,
Кои умиляют нынче
Лишь сотрудников ИМЛИ!

Тимур Кибиров. «Незнайка в Солнечном Городе»

[1009] ;

Сублимируючи

столькоохренеть недолго!
Шаг один от платонизма
к пансексуализму!

Вот ведь не было печали —

черти накачали!
Вот ведь не было проблемы —
бес в ребро и семя в темя
ударяют скопом!
Божий мир сплошным секс-шопом
кажется в отчаяньи!

Тимур Кибиров. «Образы Италии»

[1010].

Александр Суриков создает текст с явно искусственными деепричастиями на фоне многих других искусственных слов и форм:

крутее колышется снежного солнце разбилося осень
трубою криватою стáрик махае ногами в возду́хе
забрезжил рассвет как козёл рогати́ной
<…>
Блески не выдержав малют загорбился
всею ручонкою сделавши отмашь
сказаючи

жалобно и заплакуючи как жеребоцоквзрыдаючи лезет под нож
глазами глубыми в выцветший облик
как у бизоньего у таракана при зажигании
высунул усьями тонкими плави пода лучами
<…> да залегаючи я отвлекся от житейского хохота
с трезвой главою мы будемо бдумачи
незачем ставить ногý на паркету
где таракан отдыхал запьяненный
агоней так сказать в смертном одре
нога это нож заблестелого лезвия
ненадо отсекать новую жизнь ухо ямиже впиваючи
в тело шелестом листьев слыхать сердцебитие
и разрыдание аз очи опухли

Александр Суриков. «крутее колышется снежного солнце разбилося осень…»

[1011].

Встречаются в современной поэзии и деепричастия в церковнославянской огласовке – с суффиксом -ящи:

Возьму топор, надену валенки.
Все помышленья отсеку,
И стану я совсем как маленький,
Глядящи

в огненну реку.

Владимир Карпец. «Гори во мне, моя змея…»

[1012].