Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

Если в языке нет омонимии, поэты сами ее придумывают:

Когда Резвяся

и Играятанцуют в небе голубом,
одна их них подобна снегу,
другая – рыжему огню.

Одна плывет как в хороводе,

уклюжей грации полна,
другая бегает по небу,
локтями детскими торча,

а третья льется, как простая

громошипучая вода,
Смеясь зовется. Трём богиням
все вторит весело Громам.

Резвяся

плавная сияет,Играя прыскает огнем,
Смеясь из кубка золотого
сама себя на землю льёт.

И лишь Громам все вторит, вторит,

уже не весело ему,
и он стоит болван болваном
с тяжелым яблоком в руках,
с огро-омным яблоком в руках.

Александр Левин. «Суд Париса»

[1023].

Н. А. Фатеева не только указала на происхождение имен Резвяся, Играя, Смеясь от деепричастий в стихотворении Ф. И. Тютчева «Весенняя гроза», что очевидно, но и на более глубокую интертекстуальную связь:

В стихотворении Левина прежде всего обращают на себя внимание глагольные (деепричастные) формы, написанные с заглавной буквы, которые при внимательном прочтении оказываются именами собственными трех богинь (соответственно Афины, Геры, Афродиты – Резвяся, Играя, Смеясь); генетически же они «вторят» тексту Тютчева (Фатеева 2001: 431).

Встречаются и другие примеры омонимии деепричастий с именами собственными:

Колли – пес для медалей и для свитеров.
Для хозяина на закате, когда он листал на крыльце,
Как он тратил бокалы, хмелея, хемингуэя

,фавн Китая, кентавр с башкой сплошь волосатой, чернильной

Виктор Соснора. «Об Анне Ахматовой»

[1024].

Осушив пузырь полусухого
разливного полиэтилена,
захлебнется разум и, раскован,
прометея,

вырвется из плена.

Владимир Строчков. «Скрашивая сумерки беседой…»

[1025].

У Александра Левина есть текст с рядом авторских деепричастий и от нарицательных имен, и от собственных:

Такси меня куда-нибудь,
туда, где весело и жуть,
туда, где светится и птица,
где жить легко и далеко,
где, простыня

и продолжаясь,лежит поляна, а на ней
Полина или же Елена,
а может Лиза и зараза,
а может Оля и лелея,
а я такой всего боец…

Александр Левин. «Такси меня куда-нибудь…»

[1026].

Имя Оля проявляет себя как возможное деепричастие, так как следующее имя – Лилия – дано сразу в виде деепричастия лелея (ср. архаико-поэтическое название цветка лилéя). Сочетание Оля и лелея является также производным от созвучного фразеологизма холить и лелеять, вполне естественного в деепричастной форме. Конечно, то, что мы видим в этом стихотворении, можно назвать и омонимическими каламбурами, но сгущение грамматических трансформаций в тексте дает представление о возможностях иной категоризации понятий, язык приводится в состояние первозданного хаоса с его архаическим синкретизмом и тут же гармонизируется заново поэзией превращений.

Пример грамматической омонимии прилагательного с деепричастием:

над парком, над пандором, припадая
на левую, хромая и седая
танцует

осень у меня внутри.

Надя Делаланд. «Гарцующая лилия в пруду…»

[1027].