Грань

Я же посмотрел на принадлежавший ФБР микроавтобус, припаркованный у тротуара на улице. Внутри находились хозяева этого дома — профессор Ю и его жена. Они разрешили использовать свою собственность при проведении операции и рано утром сделали вид, что, как обычно, отправились на работу. Албертс посмотрел туда же и, как мне показалось, только сейчас начал понимать, как глубоко увяз в этом деле.

Бросив взгляд на Фредди, который кивнул, побуждая меня действовать по своему усмотрению, я подошел к Албертсу ближе.

— Если вы согласитесь сотрудничать, мы заключим с вами сделку.

— Выдать вам сенатора? — пробормотал Албертс.

— А что же еще нам, по-вашему, нужно? — усмехнулся Фредди.

— Не думаю, что пойду на это.

Но в самом слове «думаю» для меня заключался ключ ко всему. Албертс знал, что он полностью в наших руках.

— Вы можете провести в тюрьме остаток своих дней или отделаться значительно более коротким сроком. — Я помолчал, позволяя ему усвоить эту простую мысль. Потом жестом подозвал к себе одного из агентов.

— Сейчас вас доставят в центр предварительного заключения, — сказал я Албертсу. — По пути туда у вас будет время обдумать наше предложение.

Он скривил губы и на мгновение зажмурился.

Когда Албертса и его сообщника уводили, Клэр Дюбойс обратилась ко мне и заставила меня улыбнуться даже в такой момент, спросив:

— Что вы там рассказывали о теории игр? Разве перед нами не классическая «Дилемма заключенного»?

70

Я сидел в кабинете Арона Эллиса и снова разглядывал рисунок на стене, сделанный его отпрыском. Изображение напоминало стог сена с башенками, хотя задумывалось, вероятно как некий желтый замок. Золотой или бронзовый, сразу и не скажешь.

Половина одиннадцатого утра. В соседнем кресле пристроилась Клэр Дюбойс.

— Он скоро будет здесь, — произнес мой начальник.

— Вообще-то, — наполнил комнату другой, более напористый голос, — voila! Он уже здесь.

На пороге стоял прокурор Джейсон Уэстерфилд.

— Судя по тону, ты не очень мне рад, Арон? Ха! Шучу, шучу. Разрешите pour entrer?[24]

Сегодня он был и одет как прокурор в отличие от субботнего наряда бездельника из богатого пригорода.

Эллис указал ему на кресло по другую сторону кофейного столика.

Стройный мужчина вошел. За ним по пятам следовала его ассистентка Крис Тизли. Забавно, отметил я про себя. Сегодня и я, и Уэстерфилд явились сюда в сопровождении помощниц. Обе — привлекательные женщины, обе на десяток с лишним лет моложе начальников. Я обратил внимание на то, что Тизли бросила пристально-небрежный взгляд на костюм Дюбойс из универмага «Мейси» и ее недорогой серебряный браслет. Меня огорчило, что этот взгляд не укрылся и от моей протеже.

— Если сразу перейти к делу, — сказал Уэстерфилд, — то признаюсь, меня удивило, какую трясину мы разворотили.

На этот раз до него, вероятно, дошло, что он употребил странную метафору, и это смутило прокурора. Помолчав, он продолжил:

— Сенатор США, ничего себе! — Его голос и манера раздражали меня не меньше, чем при первой нашей встрече. Точнее, они бесили меня при каждом столкновении с ним.

Я осторожно переставил ногу. Вдохнул поглубже, чтобы подавить боль. И снова сосредоточился.

— Что ж, Корт, посвятите нас в детали… s’il vous plait.

Я изложил ему всю историю примерно так же, как незадолго до того Сэнди Албертсу. Сообщил, что Генри Лавинга наняли, опасаясь, как бы Аманда Кесслер не разоблачила в своем блоге сексуальное насилие сенатора Стивенсона над школьницей.

— И как же вы догадались об этом?

— Эта идея пришла мне в голову, — сказал я, — после длительной беседы с Амандой накануне вечером, когда мы сидели в моей машине рядом с заброшенной военной базой. Из всего того, что она рассказала мне о недавних событиях своей жизни, только одно стояло особняком как возможный повод для того, чтобы ее заказали Генри Лавингу. А именно работа Аманды в школьном центре психологической помощи и особая заинтересованность в обстоятельствах самоубийства, якобы совершенного Сьюзан Маркус.

— Но как вы поняли, что в этом замешан Стивенсон? — спросила Тизли.

— Сенатор сам помог мне напасть на свой след. Меня удивило, что Албертс, его правая рука, пришел к нам с расспросами по поводу незаконной прослушки, как только мы получили задание охранять Кесслеров. И вчера я попросил Клэр проверить, действительно ли сенатор планирует организовать слушания по этой проблеме. Оказалось, что нет.

И тогда мне вдруг стало совершенно ясно, что только я считал сенатора Стивенсона убежденным идеологическим борцом с незаконными разведывательными операциями. Из его собственных слов ничего подобного не вытекало. Его речь о «диктатуре закона» в колледже — где он, возможно, и познакомился со Сьюзан — на деле оказалась обычной популистской демагогией.

— А потом они с Албертсом подняли этот вопрос только для того, чтобы иметь возможность держать под контролем мои действия по делу Кесслеров.