Гранат и Омела (СИ)

Эта мысль привела ее к теперешнему моменту. Она вознамерилась использовать Дамиана, чтобы навсегда решить свою судьбу. Навсегда испортить себя для Филиппе, навсегда забыть о страхе, сжимавшем ее сердце, но инквизитор показал ей, что она заблуждается в своих фантазиях освободиться от судьбы.

Персена предрекла ей пройти через близость, испытав боль и отвращение.

Авалон повторяла это, сжавшись на кровати. Приятное тянущее ощущение испарилось из ее тела вместе с разбитым чувством власти и безопасности. Не было больше никакой смелой Авалон, она придумала ее, чтобы справиться с событиями последних дней. И зря. Она ведь давно поняла, что сила притягивает насилие. Ей нужно было вновь стать слабой и покорной. Авалон знала, что Персена желает именно такого пути для нее, но все равно сжимала под подушкой нож, глядя на растерянного Дамиана.

Авалон сморгнула слезы и затихла, перестав плакать. Ее удивило, как изменилось выражение его лица. Ей показалось, или он был смущен?

Дамиан нахмурился.

Ну конечно, показалось.

Авалон, озадаченная резкой сменой его настроения, приготовилась к чему-то худшему. Дурное предчувствие надавило ей на плечи, как тяжелая шаль. Он наверняка сейчас попытается ее обмануть и напасть. Она покрепче обхватила рукоять ножа. Он не застигнет ее врасплох.

И все-таки застиг.

Из его глаз потекли кровавые слезы.

Внутри Авалон все похолодело.

Кровавая сделка нарушена.

Дамиан смахнул слезы и тупо уставился на окровавленные пальцы. Он долго смотрел, не отрываясь, а потом поднял взгляд, и еще более пристально посмотрел на Авалон своими алыми слезящимися глазами. Она буквально почувствовала, как смерть с воплем протянула к ним руку. Нарушенная сделка грозила погибелью не только Дамиану. Сначала кровавые слезы, потом кровь из носа, заканчивалось все обычно кровавым кашлем, когда ею наполнялись легкие.

Авалон прокляла мгновение, когда решила спасти Дамиана. Если бы не ее дурацкая боязнь остаться одной, не было бы никакого обряда сживления, что не привело бы их к теперешнему моменту.

Дамиан смотрел на нее. Она смотрела на него.

Напряжение в молчании накапливалось, как молнии в грозовой туче.

Она читала по его искаженному лицу, с каким отвращением он осознает все, что сейчас должно произойти. Шрамы на ее ногах горели огнем, а страх закручивал узлы в животе. Сердце отстукивало истекающие мгновения перед непоправимым. Дамиан все так же молча возвел очи горе и тяжело выдохнул — будто выдыхал все свои сомнения и убеждения.

Он сделал шаг к кровати. С мучительной медлительностью потянул через голову рубаху. Отложив ее в сторону, он сделал еще шаг. Авалон с опаской следила за его приближением и не могла оторваться от свежих ран, оставленных на его теле зубами собак. Ей было так страшно, когда они напали на них. Но тот страх сейчас казался ущербным, тенью настоящего страха, который поселился в ее груди теперь.

Она опустила взгляд. Кровь стучала в висках, заглушая мысли.

Кровать скрипнула под его весом. Судорога волной прошла по ее телу. Горло сжало от отчаянного крика ужаса, но понимание своей обреченности склеило ей губы, точно смола. Он приблизился — кровать продавилась практически возле нее. Он молча ждал.

Она повиновалась: легла и отвернулась, закрыв глаза, чтобы не видеть миногу, и не отпуская ножа, спасительной иллюзии, что она может все прекратить в любой момент. Ей так хотелось верить, что у нее был выбор, но все вокруг всегда знали, как ей лучше. Персена, мадам Монтре, Каталина, Филиппе и даже Бас с Хорхе. И только она не знала, как ей будет лучше. Единственное, что она знала — она не хотела, чтобы это все произошло вот так, с дыханием смерти в лицо.

В оглушительной тишине, в которой раздавался лишь треск огня, она услышала, как он шипит сквозь зубы. Затем раздался шорох снимаемых штанов.

Глаза под закрытыми веками наполнились горячими слезами. Авалон сжала зубы.

Персена знает лучше. Каталина тоже знала лучше, как ей подороже меня продать. Жаль только, что они обе продешевили — ребенка мне заделает не король, а бастард.

Он дотронулся до ее бедра. Кожу обожгло, словно клеймом. Авалон вздрогнула. Темнота перед глазами и скопившиеся слезы будто запечатали ее эмоции внутри — не вырвутся, пока все не прекратится. Лишь паника расширяла черную дыру в ее желудке.

Дамиан подхватил ее под колени. И хотя ноги ее онемели, она не сопротивлялась, когда он развел их.

Кожу покалывало от ужаса. Авалон дрожала, ожидая, когда он вторгнется своей миногой ей внутрь. Темнота и тишина обостряли ее страх, но она не смела пошевелиться и распахнуть глаза. Лучше переждать этот ужас, как обычный ночной кошмар — в подобии сна. Потом она заставит себя поверить, что это ей приснилось.

На ее лицо упало несколько капель.

Она опять вздрогнула. Он был прямо над ней. Это осознание заставило ее сжать рукоять ножа так сильно, что у нее заболели пальцы.

Кап.