Гранат и Омела (СИ)

Потом Марта отвлекла ее разговором о дальнейшем пути. Авалон даже сначала не поняла, о каком пути идет речь, ведь все эти недели это решали за нее. Сначала королевский эскорт лже-Каталины, потом Дамиан, а теперь Марта спрашивала ее мнения. Они могли пересечь границу выше по течению реки Хуркар, чтобы скоротать дорогу до столицы, а могли спуститься к низовьям и проехать мимо болот, чтобы через несколько дней оказаться в Наварре. Авалон растерялась. Она преодолела все опасности благодаря Дамиану и теперь страшилась отправлять в путь без него. Кроме того, она вдруг поймала себя на мысли, что не хочет возвращаться. Даже ради Каталины. Там, подле нее, тенью ошивался Дубовый король. Авалон понимала, что ее ненарушенная невинность превратит ее для него в лакомый кусок. Она представила себя гнилым мясом на тарелке, которым Филиппе водит по своим дрожащим телесам, и содрогнулась. Однако, несмотря на отвращение, она прекрасно понимала, что власть Персены над ее судьбой безраздельна и прочна: Авалон не убежит от нее, как бы старалась. Она убедилась во власти своей Трехликой Госпожи, когда Марта вмешалась в кровавую сделку. И часть Авалон жалела, что близости не случилось. Дамиан был инквизитором, да, но все-таки человеком честным. Ее тянуло к его прямолинейности. В этом он был полной противоположностью Филиппе, и уже одно это казалось оплотом надежности. А кроме этого… Сердце Авалон болезненно сжалось, когда она вспомнила его взгляд там, у источников, и свое имя, сорвавшееся с его губ. Было в этом столько дыма, что невозможно не подозревать огонь. Но она ожидала от него грубости и очередного оскорбления, поэтому решила действовать на опережение. Она хотела обидеть его, задеть, чтобы поколебать маску спокойствия на этом выразительном лице. Однако его самообладание было слишком безупречным, слишком возмутительно стойким, чтобы сломаться от тонкого жала ее насмешки. Она ушла, не оглядываясь, хотя часть ее желала остаться и ощутить его вьющиеся волосы под пальцами. А теперь он уехал, и она жалела, что не запустила в них руку.

Марта настойчиво окликнула ее. Авалон вздрогнула, выныривая из своих фантазий, и смущенно опустила взгляд. Марта повторила свой вопрос о выбираемом пути, который отозвался в Авалон четким пониманием, куда она хотела заехать. Бежать от судьбы бесполезно, — это она осознала, — но ничего не мешало ей растянуть путь до ее свершения. Авалон знала, что вернется к придворной жизни Каталины, потому что ей попросту негде было отыскать новую защиту. Знала также, что ее подложат под Филиппе как только она переступит порог замка. Но прежде, чем окажется под его телесами с устремленным в потолок взглядом, она должна была закольцевать свою историю. Тихий голосок нашептывал ей, что ночь с Филиппе будет последней ночью в ее жизни, поэтому единственное место, в котором она хотела сейчас оказаться, была деревня Лагуарда. Деревня, в которой она выросла и познала всю суть предназначения женщины. Деревня, в которой она с трудом не исторгла гранатовые зерна и определила тем самым свою судьбу. Деревня, в которой она потеряла родителей и бабушку. Деревня, в которой все началось.

Они выехали сразу же после завтрака, когда волосы Авалон окончательно просохли. Едва только преодолели клубы тумана и вернулись в зиму, день стал казаться приглушенным в тени высоких елей и серого, грузного неба. Авалон так привыкла к холоду, кусающему щеки и забирающемуся мерзлыми пальцами даже под самую теплую одежду, что не поверила глазам, когда день за днем снега становилось меньше. Окружающий мир менялся, словно они с Мартой возвращались в прошлое, убегая от времени. Единственным напоминанием об инирской зиме стали видимые вдалеке горы со снежными шапками, хорошо различимые в лунном свете — холодные, грозные и все же невероятно прекрасные. Под ногами же снег сменили гнилые опавшие листья. Даже воздух стал пахнуть иначе — влажным подлеском и прелой землей.

Марта использовала последнее зерно граната, чтобы снять усталость с лошадей — она не хотела делать привалов в неизведанной местности, учитывая, что они лишились двух сильных защитников. Опасаясь монстров, они по ночам ехали вдоль реки, чтобы в случае чего забраться на глубину и таким образом попытаться спастись. А по утрам их сопровождал наползавший от воды туман и окутывал серыми клочьями.