Гранат и Омела (СИ)

— Я подозревал, что это так, но у меня все еще не было ответа, как это происходит, потому что я не нашел его в свое время. Даже Нора не смогла мне помочь. В легендах о Вотане, конечно, упоминались воины, что бросались в бой без кольчуги и ярились, как бешеные псы с красными глазами, но я никогда не видел никакой взаимосвязи. Да и память мне напрочь отшибало в такие ночи. Мне казалось неправильным, что в княжеанстве нет ни одного упоминания об этом. А ситуация с инквизиторами была, к тому же, другой. Они не вернулись. Ни один из пропавших не вернулся в Лацио. Я думал, что это дело рук вёльв, а сегодня… — Он приподнял руку, в которой сжимал книжную страницу. — Сегодня я отыскал правду, мой мальчик.

Дамиана передернуло от обращения. Оно теперь казалось таким чужим и колючим.

— «Они теряли связь с Матерью, и с ними случалось бадбнеманфи — они покрывались язвами, теряли роскошные косы свои, обламывали ногти, покрывались бородавками и не могли согнуть пальцы. Ярость селилась в их сердцах. Они нападали на сестер своих, мужей и детей, не разбирая, кто перед ними и не щадя никого. И тогда Персена, вырвала ребро свое и сотворила из него Княжа — желтоглазого мужа, что обрастал шерстью и выл на полную луну, взывая к Матери, ища во тьме ночи бадбнеманфи и убивая их. Так спасла она детей своих от других дочерей своих, что познали кровь», — зачитал Симеон, перевел дыхание и продолжил: — «Княж создал Вотана, который стал столько близок с Мор Риоган, что породили они двенадцать сыновей, один из которых, красноглазый И’лисса Амок, что был любимцем матери, зачастую, внезапно охваченный дикой яростью, страшно выл, грыз зубами свой щит, глотал раскаленные угли и проходил через любой огонь, зажженный под ним. И нельзя было усмирить его безумие иначе, чем либо крепко связав его омеловыми прутьями, либо позволив ему устроить ужасную резню, либо предав убиению омеловым прахом».

Варес присвистнул. Авалон, кажется, что-то тихо пробормотала, но Дамиан не различил ее слов, слыша в голове только пульсирующий шум. Симеон поднял глаза от текста и серьезно посмотрел на Дамиана.

— Князь — это первый берсерк, созданный Лилит, то есть Персеной, чтобы убивать обезумевших вёльв. Не всех их просто за само существование, — мягко, будто уговаривая, прошептал Симеон.

Его слова ударили Дамиана в грудь, точно боевой молот. Настоящее внезапно приобрело прокисший вкус. Он почувствовал, будто его разум раздваивается, и только одна мысль билась в голове, точно попавший в силки заяц.

Мы охотились на монстров, а на самом деле сами оказались кровожадными монстрами с таким же богом.

Дамиан не знал, как справиться с этим откровением. Все его существо восстало против этого, и он нервно рассмеялся, качая головой. Внутри вибрировала ярость.

— Вы думаете, я поверю в подобную ересь, вычитанную из какой-то непонятной книжки, которую, скорее всего, написали сами вёльвы? — Он прищурился, с подозрением глядя на Симеона. — Если бы я такими доказательствами набивал тюфяки, то спал бы на голом полу.

— Это истина, мальчик мой. Все сходится! Я столько искал информацию, а нашел ее только здесь. И я…

— Это ваш гнилой урожай, святой отец. Не пытайтесь переложить его на мой порог. — Голос Дамиана сорвался от злости, несмотря на то, что он старался сдерживаться. — Я больше не буду одним из тех людей с жадным сердцем, которые глотают ложь, как тонущий моряк морскую воду. С меня довольно!

И Дамиан, бросив короткий взгляд на ошарашенную Авалон, ушел из комнаты, чтобы не позволить алой пелене полностью подчинить его. Он не хотел причинить никому вреда. Особенно ей. Однако на выходе из хижины столкнулся с двумя трастамарцами. Боднув Баса плечом, Дамиан вдавил его в дверной проем и процедил прямо в его надушенное лицо:

— Если хоть волос упадет с ее головы, я выверну твои кривые руки и запихаю их тебе в зад. Ты меня понял?