Гранат и Омела (СИ)

Отяжелевшее от воды платье обвилось вокруг ее лодыжек, путаясь складками материи между ног и мешая идти. В глухой тишине раздавалось бренчание драгоценных камней, которые чудом не поотрывались с ткани. Авалон била крупная дрожь, зубы стучали так сильно, что она трижды укусила себя за язык. Рот наполнился горячей кровью, тепло которой осталось единственной вещью, на которой удавалось сосредоточиться и не упасть.

Авалон ухватилась за торчащий корень и взобралась на заснеженный берег — снег как будто начал разъедать ее ступни — и пошатнулась от усталости. Все, чего она хотела — лечь и поспать. Ветер трепал ее мокрые волосы, из-за чего брызги попадали на лицо и казались осколками, царапающими кожу, и похищал каждый ее выдох, которым она пыталась согреть посиневшие пальцы. А когда она вдыхала — маленькими глотками — обжигал горло, точно раскаленная лава.

Авалон еще раз попыталась обогреть дыханием руки, но беспощадный порыв ветра снова украл то небольшое тепло, которым она владела. Она прижала искалеченные руки к груди, чтобы достать из корсетной подкладки мешочек с зернами граната. Они согреют ее и не дадут замерзнуть насмерть после купания в ледяной воде. Однако сколько Авалон ни шарила по платью, мешочка нигде не оказалось. У нее все внутри оборвалось. Она пропала. Без зерен ей ни за что не выжить. Сглотнув крик ужаса, Авалон, ежась, поплелась к руинам деревни в надежде найти там укрытие. Рядом из-под сугробов выглядывали останки покосившегося понтона, к которому когда-то швартовались лодки. О рыбаках напоминали только изорванные истлевшие сети, свисающие с торчащих корней.

Деревня выглядела так, словно на нее устроили набег и сожгли большую половину. Остальные дома, стоявшие подальше от реки, были разграблены: выбитые окна, комнаты, занесенные порошей, заиндевелые дверные проемы и сосульки, свисающие с крыш. Зима стала местным жильцом, поселившись одновременно во всех домах и хлевах.

Авалон оглядывалась по сторонам, пытаясь отыскать убежище от холода и ветра, но нигде не было ни одного неразбитого здания или, на худой конец, целой собачьей конуры — она видела собачьи следы на снегу. А прятаться в заснеженных домах ничуть не лучше, чем просто лечь на улице — она попросту умрет, забывшись зимним сном. Авалон уже не чувствовала пальцев на ногах. Она знала: совсем скоро начнет казаться, что холод ей лишь чудится. Опасный знак, предвещающий скорый конец.

Нельзя останавливаться. Иди.

Она бродила между домами в предрассветном сумраке, а пурга тем временем усиливалась, воя в переулках и скрывая следы.

Авалон прислонилась к стене пустого хлева, прячась от поднявшейся снежной волны. Ветер уже не казался ей таким свирепым, а снег, касаясь голой кожи, напоминал пух. Глаза слезились, и Авалон не сумела подавить зевок.

Нельзя останавливаться. Нельзя спать. Иди вперед.

Она переборола вязкую паутину подступающего сна и скованно зашагала вперед, концентрируясь на металлическом вкусе во рту. Если она остановится — умрет.

Продолжай идти.

Авалон нетвердо переставляла ноги, прикрывая лицо от снега. Внутри глаз появлялось странное чувство, будто ей натолкали под веки трастамарского песка, моргать было больно, и ощущение то появлялось, то исчезало, словно рыбья чешуя под водой.

Обогнув очередное разрушенное здание, Авалон прислонилась к уцелевшей калитке.

Закрою глаза на пару минут.

Боль в глазах усилилась, и она смежила веки, уже не помня, почему нельзя останавливаться. Ей же нужен отдых, чтобы идти дальше…

Зачем идти дальше?

Ветер взвыл где-то совсем рядом. Так знакомо, так…

Авалон резко открыла глаза.

Собачьи следы на снегу. Вой, который она приняла за звук ветра.

Монстры.

Несмотря на жгучую усталость, растекшуюся по мышцам, словно свинец, Авалон поспешила к соседнему дому, где еще оставалась покосившаяся щербатая дверь. Юркнув внутрь, она вскрикнула: ударилась мизинцем обо что-то твердое, скрытое во мраке. Дрожащими руками, которые вдруг перестали слушаться, потянула дверь на себя, но та не сдвинулась ни на дюйм: примерзла к земле.

Вой раздался совсем близко.

Внутри Авалон что-то оборвалось. Сердце упало. Она различила скрежет когтей по льду. Рык раздался возле дома, в котором она пряталась. Она еще раз попробовала потянуть дверь на себя.

Она не поддавалась.

По щекам Авалон заскользили холодные слезы, а по ногам заструилось тепло. Под ступней лед стал горячим и растаял.

Она умрет здесь. В этой Персеной забытой деревне, едва пережившая кровавую свадьбу и купание в ледяной реке. Умрет. И никто ее не вспомнит.

Монстр приближался. Хриплый, гортанный рык звучал в ее ушах подобно раскатам грома. Он искал ее, она это знала. Она знала, что он учуял ее запах в деревне. И сейчас найдет ее по едкому запаху мочи.

Раздался треск — монстр сломал ограду.