Гранат и Омела (СИ)

Пророчества, говорила мадам Монтре, удел мошенниц и бездарностей. Ни одной ведьме Персена не даровала власть заглядывать в будущее и сохранить здравый рассудок. Многие истинные дочери Персены пытались овладеть этой способностью, но все лишались ума и бормотали неразборчивый вздор, который никто не был в силах разобрать. Скажи Авалон подобное при настоящей ведьме, ее подняли бы на смех, но здесь таких не было… Перед ней стоял король Инира, глупый мужчина, знающий толк исключительно в женщинах и вине. Он ни Персены не знал о возможностях ведьм и о том, что пророчества — сплошной обман и выдумки для дураков.

Авалон понятия не имела, жив ли старик-епископ, который вел церемонию, но одно она поняла точно: Горлойс ей поверил. Точнее, он хотел поверить, несмотря на всю враждебность во взгляде и кинжал в руке, который мог запросто укоротить ее лживый язык.

— Спасемся отсюда, и я помогу вам найти его, — Авалон аккуратно вплела в просящую интонацию стали, такая шорохом прокрадывалась в голос Каталины, когда она приказывала: осознание своей власти натачивало каждое ее слово, словно клинок, готовый порезать неповиновавшихся.

Горлойс нахмурился и сжал четки. Пауза затянулась. По лицу короля Авалон догадывалась, что он мысленно взвешивает ее предложение. Он не успел ответить. Раздался волчий вой, и они вздрогнули: это был уже не одиночный вопль.

Горлойс мотнул головой в сторону выхода, и Авалон уверенно кивнула. Но потом, когда он повернулся к ней спиной, она расслабила мышцы лица, ее фальшивая королевская маска исчезла, плечи поникли, и беспокойство снова вцепилось в глотку. Она спешила за Горлойсом, едва сдерживая рыдания, сдавливающие грудь, точно доспех. Мокрое платье заледенело и царапало кожу. Драгоценные камни тихо бренчали на ходу. Босые ноги едва слушались, но каждая царапина, каждый шаг превращался в пытку — Авалон чувствовала себя Стернией, Владычицей Вздохов из исторической хроники, которую инквизиторы заставили идти по раскаленным ножам.

Обнимая себя руками и пытаясь защититься от ветра, Авалон старалась не отставать. Впрочем, Горлойс и сам шел с трудом. Он покачивался, придерживаясь за ребра левой рукой, в которой судорожно сжимал кинжал. Правая безвольно повисла вдоль тела. Ветер выл то сзади, заставляя их оборачиваться, то впереди, и они тревожно останавливались, вглядываясь в снежную пургу.

Они благополучно прокрались мимо дома с разбитыми ставнями, разоренного амбара и пустого курятника с заскорузлыми следами птичьего помета. Горлойс постоянно останавливался и прислушивался, и Авалон приходилось повторять за ним, но кроме завываний ветра она ничего больше не могла уловить. Снег летел ей в лицо, забиваясь в нос и рот, который она открывала, когда ей казалось, что она скоро задохнется от страха. Чем дольше они крались вдоль заборов, тем тяжелее становилось ее платье. Вскоре оно окончательно замерзло, и Авалон стало трудно идти. Заиндевевшие складки неприятно впивались ей в живот, а грудь стянуло ледяными объятиями.

Перед глазами внезапно потемнело, и она обессиленно опустилась на землю при очередной остановке. Голова кружилась, но как бы Авалон глубоко ни вдыхала, она не могла надышаться.

Она слышала, как свежий снег захрустел под сапогами Горлойса — он ушел.

Бросил меня здесь. Все-таки не поверил в мою нескладную ложь.

Авалон с хрипом кашлянула.

Поделом мне. Как же хочется погреться…

Пальцы ног вдруг потеплели, как будто ей под перину подсунули мешок с нагретыми возле костра камнями. Тепло проникло в ее вены, точно алкоголь по пищеводу. Авалон улыбнулась и расслабилась. Скоро ей станет совсем хорошо, и она наконец-то согреется.

Вспышка боли вгрызлась ей в щеку.

Авалон вздрогнула и распахнула глаза, испуганно моргая.

Горлойс склонился над ней и влепил еще одну пощечину.

— Вставай!

Он снова хотел ударить ее, даже занес руку, но Авалон отпрянула и сжалась, закрывшись руками, нывшими от боли. Щека горячо пульсировала.

— Ты должна встать! — прошипел Горлойс, глядя на нее в упор. — Иначе я прикончу тебя прямо здесь и уйду один.

Он протянул к ней руку, и Авалон решила, что он хочет ее задушить. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и сдалась. Она не сможет себя защитить. Она никогда не могла. Инквизитор, который тащил ее за бедра. Филиппе, надругавшийся над ней. Они хотели ее опозорить. Но Горлойс… Он хотел ее убить. И рядом не было никого более сильного, кто мог бы ее спасти, а она… она никак не могла помешать Горлойсу.

Он вцепился окровавленными пальцами в ее тонкое платье. Рукав с треском порвался, но Горлойс потянул вверх и, сам пошатнувшись, поставил Авалон на ноги.

— Сейчас надо обойти хлев, потом проберемся через огород в лес. Там есть небольшая речка. Если я прав, эти твари боятся воды. Перейдем вброд, выиграем время, а потом до озера рукой подать. Егерь поселился невдалеке. — Он встряхнул ее. — Поняла?

Авалон растерянно кивнула.

Он не убил ее, не надругался и…