Гранат и Омела (СИ)

— Юность падка на чувствительность, Дамиан. Страсти кипели и в моих жилах, — Симеон хмыкнул и, нахмурившись, продолжил более серьезно. — Невозможно надеяться, что молодость и горячий нрав станут подспорьем для благопристойной обыденности. Храмовых послушников не обращают в сан до полного взросления именно потому, что надежность их клятв Храму будет подобно хори, пробравшейся в курятник. Еще не было на моей памяти ни одного юноши, посвященного в дела Храма. И ты не исключение, мой мальчик. В благодарность за твою искренность, именем Князя я отпущу тебе это прегрешение. Ступай, Дамиан, да только запомни одну важную вещь. Остерегайся вёльв, ведь эти существа — женщины только с виду. Внутри них таится тьма, их поцелуи — медленный, смертельный яд, а объятия полны ложных обещаний и сладострастия могильного хлада. Они предложат тебе гранат, и вкусив запретный плод, ты будешь навсегда потерян, сын мой. Остерегайся даров вёльв, иначе плоть Лилит навсегда станет твоим желанием, и ты будешь потерян для благословения Князя. Крепи свою веру, Дамиан.

Несмотря на то, что Падре Сервус отпустил ему грех, Дамиан не почувствовал себя прощенным и очищенным. Как хороший пес он проспал всю ночь под дверью наставника, мучаясь кошмарами и видениями, будто это он на месте Эдуарда проникает в вёльву. Он просыпался в холодном поту, ворочался и снова засыпал, а в сновидения проскальзывала его мать. Он грезил о ее длинных, черных волосах, которые становились волосами вёльвы из борделя, а он рукой Эдуарда наматывал эти волосы на кулак. Проснулся Дамиан от ощущения исступления, которое намочило ему штаны. Он едва не расплакался от ощущения омерзения, которое запятнало его изнутри. И сколько они ни мылся в холодной воде, скрывшись во дворе курятника, это чувство только въедалось в его душу. Он рычал, метался по двору, пытаясь избавиться от этого яда, что поселился в его теле. Ударил ладонью по доскам курятника, разодрал кожу и остановился. По ладони бежала капля алой крови. Дамиан зачарованно наблюдал за ней. Боль, что пульсировала в ране, отрезвила его, изгнала из мыслей яд греховности. Роковое чувство надежды охватило все его существо.

Он нашел свое спасение.

Тем же вечером Дамиан утащил у кузнеца гвоздь и пропорол себе руку, наслаждаясь приливами боли. Она заглушала зов плоти и очищала его пред ликом Князя. Позже ему пришлось сменить место истязаний — Симеон заметил шрамы на его руке и спросил, где он постоянно так ранится.

До принятия клятвы Князю Дамиан еще несколько раз поддавался своим страстям с разными девушками. И все они были отвратительны в своем удовольствии, кривляньях и пошлых стонах. Он заканчивал и, чувствуя себя мерзким, грязным от содеянного, молился и истязал свою плоть — вся его спина была в шрамах, которые надежно скрывали рубахи.

Дамиан истязал себя и истязал, пока вдруг не проснулся с болью во всем теле и таким ощущением, будто наглотался опилок. Горло раздирало от жажды, а спина затекла от сидячей позы, в котором он заснул. Зевнув, он пошевелился, проверяя, вернулась ли сила в руки. Он сжал кулаки, потом разжал их — боль молнией вспорхнула вверх по плечу и ударила разрядом в рану, оставленную монстром. Дамиан проморгался, прогоняя головокружение, и огляделся. Внутренний голос предупреждал его о нападении вёльвы, но на шкурах возле камина ее не оказалось, а в самом камине уже остыли угли. Сквозь забитые окна пробивались слабые снопы бледного утреннего света.

Дурнота отступила, и Дамиан осторожно перекатился на локоть. Потом так же осторожно встал на одно колено, на другое и, опираясь на стол, потихоньку встал. Лисья шкура сползла на пол. В голове зазвенели колокола Храма святого Фурментия в Лацио, и Дамиану пришлось остановиться, переводя дыхание. Через несколько минут он сделал шаг вперед и едва не оступился. Успел в последнее мгновение схватиться за дверной косяк.

Мне нужен санграл. В таком состоянии я не то, что по следу Симеона не пойду, но даже безгранатовую вёльву не оцарапаю.

Однако Дамиан понятия не имел, как его достать. До ближайшей деревни с Храмом несколько часов пути верхом. Да и то не факт, что в деревнях есть запасы санграла для приблудных инквизиторов под прикрытием. А до ближайшего крупного города несколько дней пути — тоже верхом.

Но санграл мог остаться на месте бойни.