Грандиозная заря

Первое, о чём я подумала: как бы поступил Тарзан на моём месте? И мне сразу стало очевидно: Тарзан ни за что не сбежал бы, бросив в беде Читу. Ни за что!

Я набрала воздуха и поскакала, как испуганная газель, к лестнице, крича на бегу:

— Орион! Окто! Держитесь! Я иду!

Второй этаж ещё не полностью заволокло дымом. В спальне братья плакали, вцепившись в прутья кроватки, красные, как их махровые пижамы.

— Я здесь! — кричал верный Тарзан. — Я здесь!

Вцепившись в того, кто был ближе, я вытащила его из клетки.

— Сейчас вернусь! — крикнула я тому, которого пришлось оставить и который орал теперь пуще прежнего.

Не знаю, как я ухитрилась спуститься и не упасть. С тяжёлым младенцем на руках пришлось пробираться сквозь густой дым, который заполнил уже всю нижнюю часть лестницы. Выбежав наружу, я стала искать сухое место, чтобы опустить мою ношу. Всё вокруг было покрыто снегом, я выбилась из сил, но брат вопил с такой силой, что я держала себя в руках. Тарзан не плакать.

Наконец я нашла навес, под которым Жан-Ба хранил дрова, положила перепуганного малыша прямо в щепки и побежала за вторым близнецом. К несчастью, я потеряла драгоценное время. Дым стал таким густым, что превратился в настоящую стену, перегородившую вход в дом. Я попыталась прорваться сквозь эту стену один раз, другой. Невозможно.

В итоге я осталась снаружи, стояла словно в параличе перед дверью и икала как сумасшедшая. Неужели всё пропало? Брат теперь умрёт по моей вине? А что, если стрелки на часах уже соединились? Может, пора бежать за мадам Руис?

Глава 6 Пятница 23:30

Нин вытянула ноги и откинулась на спинку кресла, в котором до этого сидела, свернувшись клубочком. Титания замолчала и смотрела на огонь, будто загипнотизированная миниатюрным пожаром, лизавшим стекло печи.

— А дальше?

Титания потёрла глаза. Воспоминания, которые казались потерянными, вернулись к ней. Обрывки жизни, как в тех немых фильмах, которые Жан-Ба снимал на восьмимиллиметровую плёнку и иногда показывал на стене в столовой. Там была Роз-Эме в огромной шляпе с мягкими полями, застигнутая без верхней половины купальника в гамаке, несколько секунд футбольного матча с ребятами из деревни, эпизод празднования дня рождения или весёлые клиенты на террасе бара «Четверо лучших». Хотя как мог Жан-Ба крутить фильмы на стене в столовой, если именно эта стена тогда сгорела? Возможно, киносеансы происходили уже после того, как дом отремонтировали? Конечно, так и было, подумала Титания. Ведь в её памяти стена в столовой совершенно белая — совсем как экран в кинотеатре. Интересно, где теперь эти плёнки? И можно ли где-нибудь раздобыть кинопроектор? И оживить беззвучные фрагменты прошлого?

— Так что потом? — настаивала Нин.

Титания не слышала. Нин к этому привыкла. Она знала, что порой мать словно переносится на другую планету. Подружки из лицея считали, что это «нормально для писателя», но Нин бесилась. Что ли, раз ты писатель, тебе всё можно?

— По крайней мере, никто не погиб, да? — вздохнула Нин и сама ответила на свой вопрос: — Ну да, ведь ты сказала, что твои братья завтра будут здесь. Но кто вас спас? А второй близнец пострадал от пожара, да?

Титания резко поднялась из кресла и вернулась к столу за бутылкой вина.

— Соседи увидели дым и вызвали пожарных, — сказала она. — Если бы не они…

Вместо того чтобы снова сесть, Титания прислонилась к стене.

— Когда Жан-Ба вернулся, — продолжала она, — он обнаружил, что в доме полно пожарных, в комнатах по колено воды и в ней плавают кресла из гостиной. Денёк у него выдался паршивый: сначала тот парень, который вызвался его заменить, сбежал, прихватив содержимое кассы, а потом и дом наполовину сгорел. Дом, который завещали ему дедушка и бабушка…

— Подумаешь, дом! Он мог потерять всех вас!

— Да, конечно. И всё-таки дом — тоже важно.

Титания положила ладонь на стену, к которой прислонялась.

— Даже старая лачуга на берегу озера — это очень важно.

Она думала о том, как часто приезжала сюда искать убежища. Отдышаться, поплакать, поработать над книгой или набраться сил перед рождением Нин. Материнских объятий в её взрослой жизни не было, поэтому утешение она находила в стенах этого дома. Здесь можно было остановиться, выпасть из времени, спрятаться от городского шума. Тут Титания становилась стражем. Присматривала за беспросветной тьмой, укрывавшей озеро, и думала, что это место создано для тех, кто хочет писать: здесь можно находиться в полном одиночестве, замерев между двух миров, как замирают птицы в тревожном ожидании рассвета.

— Ну, и что дальше? — снова напомнила о себе Нин.

— Дальше? Жан-Ба, конечно, бросился нас искать, но в доме никого не было. Нас уже увезла скорая помощь, всех троих, в больницу в долине. По дороге медсестра всё время заставляла меня дышать через кислородную маску. Я ревела не переставая.

— А Роз-Эме?