Грани и осколки

Верит, когда он наконец входит в разгоряченную страстью девушку – подавшись вперед подобно волне прилива, овладевая Амарель мягким текучим движением. В этом облике он все равно слишком велик, и ей на какое-то мгновение больно – но она приветствует эту боль, еще больше заставляющую поверить: он рядом.

И боль мигом пропадает, смытая волей и магией Цензора; Амарель подается навстречу ему, принимая в себя истинно драконий орган, покрывая поцелуями пахнущую морем чешую. Какой смертный оказался бы способен на такое?

Они движутся вместе, движутся в унисон, словно океанская волна и падающий на нее свет солнца; дыхание Факхару кажется тихим штормом, стоны Амарель – прорезающими его столь же тихими порывами ветра.

И когда он в конце концов выплескивается, когда оба достигают пика – девушка выгибается так, как почти невозможно для человека, смотрит в небо глазами, в которых стоят слезы. Она вернулась. Она выжила и вернулась к своему дракону.

Факхару осторожно скользит назад, покидая ее тело; девушка вытягивается на нем, запечатлев благодарный поцелуй на его щеке.

– Не бросай меня, – просит Амарель, прикрывая глаза. Сейчас она чувствует себя не просто в безопасности, а словно защищенной самой Имперской Горой.

– Никогда, – шепчут волны и солнечный свет вокруг. – Никогда, сколько бы Эпох ни минуло.

Девушка улыбается и засыпает, прижавшись к теплой чешуе цвета океана, свернувшись среди колец тела любовника.

Факхару бережно накрывает ее возникающей из воздуха волной пуха. Да. Он никогда ее не оставит – даже если мир рухнет. А если кто-то попытается снова ее отнять…

Где-то вдалеке грохочет буря; Амарель, снова улыбнувшись, поворачивается во сне.

В шуме волн и ветра она слышит голос любимого.

10.09.2012 – 16.09.2012

Дела смертных и духов. Линии сочувствия

– Неурожай, значит, – неспешно повторил Фэнсай, поглаживая подбородок.

– Да, мастер, – подтвердил деревенский староста. – Все посадки на корню вянут! Ну как заколдовал кто, не знаем, чего и делать! Помогите, Драконами молим!

Гость задумчиво кивнул; дело и в самом деле было странным. Семь Ручьев находились в плодородной долине, другие селения не жаловались на недостаток злаков и фруктов… а здесь поля начали вянуть. Крестьяне не знали, что и делать и к кому обратиться; деревенский знахарь умел врачевать людей, но в болезнях растений понимал не больше односельчан. Города были далеко, и Семь Ручьев, считай, никому и не принадлежали – так-то было бы кому пожаловаться. То же Царство на подобные случаи реагировало быстро, пусть даже и из стремления сохранить доходы имперской казны.

Поэтому крестьяне аж взвились от восторга, когда в деревню заглянул мастер-тауматург Фэнсай с телохранительницей. Староста уже успел наобещать гостю золотые горы в разумных пределах, и наконец смог объяснить, в чем дело.

– Пойдем, посмотрим, – предложил Фэнсай. – Может, что я и сделаю.

– Может?! – удивился староста. – Вы же мастер!

– Не во всем, почтенный Тарану, не во всем, – рассеянно ответил Фэнсай. Тауматургия была магией разветвленной и непростой, и за всю историю Творения можно было по пальцам пересчитать тех, кто овладел всеми Искусствами. Сам Фэнсай получил мастерскую степень в геомантии, очень хорошо разбирался в защите и экзорцизме, и считал себя неплохим зачарователем. Об остальных же Искусствах он имел скорее теоретическое представление, пусть и достаточно ясное.

Большой короб с инструментами геомант оставил позади, под присмотром Тераи. Смуглокожая воительница мрачно глядела на крестьян, покачивая в руке копье; люди боязливо перешептывались, и никто не решился даже подойти к вещам.

На поле Фэнсай осторожно прошелся среди растений, погладил увядающие колосья. Не надо было быть мастером Искусства Плодородия, чтобы понять – к природному циклу случившееся не имеет отношения.

Фэнсай перебрал в уме возможные причины, машинально проводя рукой по колосьям. Староста молча топтался позади.

– Посмотрим, – наконец решил Фэнсай, извлекая из-под плаща острый маятник из нефрита и хрусталя. Зажав нить пальцами, он поднял маятник на уровень лица и прикрыл глаза, настраиваясь на неслышимый ритм.

Тик. Так. Первая минута. Вторая. Маятник сам собой качался в пальцах Фэнсая, очищая разум и помогая ощутить биение Эссенции вокруг.

Тик. Так. Третья минута. Четвертая. Сфера восприятия расширилась, охватывая поле и пределы деревни – Фэнсай освоил эту процедуру так давно, что с легкостью добивался успеха, даже не погружаясь в транс.

Тик. Так. Пятая минута. Шестая – для верности.

– Нет, – заключил Фэнсай, открывая глаза и убирая маятник. В пределах его восприятия не проходило ни одной драконьей линии, ни одного из великих потоков Эссенции мира. Они могли повлиять на живое странным образом – но не в этом случае.

Что ж, тогда придется посмотреть на более мелкие потоки.