Граница

- Если судьи несправедливы, я помогу тебе бежать, - совсем тихо сказал он, и Лисица усмехнулся.

- Я устал бегать, - серьезно ответил он.

Осман вздохнул.

- Твои знатные друзья могут помочь тебе. Служанка ведьмы приходила ко мне вчера.

- Что она хотела? – быстро спросил Йохан. Цепной Пес мог подослать Камилу к осману, чтобы разузнать о письмах.

- Она дала денег для тебя. Ведьм… - Диджле запнулся, искоса взглянув на Йохана. - Госпожа волнуется о тебе. Я принял их. Дева была настойчива.

Лисица зажмурился и потряс головой, чтобы прогнать наваждение, которое всякий раз охватывало его, когда он думал о Роксане.

- На этой неделе тебе могут кое-что принести от меня, - сказал он, не открывая глаз. – Сохрани это. Если мне вынесут смертный приговор, то отдай это Роксане. Если к тебе явится ее слуга, остерегайся его. Он недобрый человек, и от него стоит ждать опасности.

- Я исполню, - торжественно заверил Диджле.

Стражник окликнул их, и Йохан с неохотой посмотрел на него. Короткое время, отпущенное им, истекло, и осман, низко кланяясь, отдал Лисице сверток, из которого пахло печеным, поджаристым тестом. Поверх свертка он положил четки – не магометанские, но католические - и, в ответ на немой вопрос названного брата, пояснил, что видел, как хозяин мейханы молится своему богу, и решил, что молитвы необходимы и брату. Лисица не стал пояснять, что есть разница между католичеством и лютеранством, и что сам он не ходил на исповедь давным-давно, и больше верил не Богу, а в счастливую звезду. Вместо этого он обнял османа, как брата, истинно благодарный за его поступки, и смущенный осман опять упал на колени. Йохан поторопил его уходить, чтобы стражник не вытащил его за шкирку прочь, и Диджле неохотно покинул камеру.

Иногда Лисице казалось, что осман старше него на много лет – с таким достоинством и терпением он принимал трудности бытия. Не в себе от ярости он видел его только два раза – и оба раза приходились на стычки с разбойниками. Чужой по мышлению и воспитанию, Диджле стал ближе многих христиан, и как его простота не имела ничего общего с легендами о коварном Востоке и его хитроумных жителях! Наверняка и в своей стране такая верность и честность не находила себе места, как не находит непьющий и верный муж на развратной пирушке.

Глава 39

Наутро Йохана освободили от цепей, связали и вновь отвели в пыточную. В животе нехорошо ныло, и Лисица клялся себе, что выдержит все пытки, и тут же опасался собственной слабости – твердости ему не хватало, той твердости, которой, по отцовским рассказам, отличались их предки в стародавние времена.

Его оставили на середине полутемной залы, у жаровни, над которой висели цепи, и солдаты по уставу отошли к дверям. Не прошло и минуты, как, наклонившись, внутрь вошел сам капитан, по обыкновению невозмутимый. За ним последовал писарь с чернильницей и тут же уселся за стол у двери, на котором тускло горела свеча. Он с нескрываемым интересом глазел на пыточные инструменты, и то и дело переводя взгляд на Лисицу, будто гадал, как их применить в деле. Капитан садиться не стал.

- Барон фон Фризендорф, - сказал он ровно, будто они встретились на прогулке, а не в пыточной. – В ваших интересах быть со мной откровенным.

Йохан покосился на него.

- Я это знаю, - неохотно ответил он. – Но если вы хотите правды, то сразу зовите палача.

Писарь зашуршал листами, словно большая мышь в углу. Щелкнула крышка казенной чернильницы, и он близоруко сощурился.

- Пока обойдемся без него. Как ваше имя?

- Йохан Фризендорф.

- Где вы родились?

- Карлскруна. Швеция.

- Ваше подданство?

- Швед. Подданный Его Величества Адольфа Фридриха.

- Адольф Фридрих умер два года назад.

- Значит, подданный следующего короля. Или королевы.

Капитан оценивающе взглянул на него.

- Получается, вы давно не были на родине. С какого года вы в Империи?

- Лет пять. Или шесть. Не помню точно.

- Как получилось, что шведский барон пришел сюда пешком и босым?

- Нужда заставила.

- А зачем барону жить под именем Иоганн Фукс среди лавочников?

Лисица замялся. Ни вопроса «зачем», ни вопроса «почему» Мароци ни разу не задавал ему на прошлом допросе. Лейтенанта волновали более конкретные «как», «когда» и «где».

- Инкогнито, - наконец неохотно отозвался он. Фон Рейне с сомнением хмыкнул.

- Среди лавочников? Зачем?

- Я искал одного человека, - после долгой паузы сказал Йохан. – Я не хотел, чтобы он знал, что я здесь.

- Почему?

- Чтоб не спугнуть.

- Кто этот человек?

- Воскресший из мертвых Пройссен.

- Что вас связывало?

- Общие дела.

- Тесные?

Лисица задумался, прежде чем ответить, но все-таки кивнул: «Да».

- Тогда вам, должно быть, известно, что он связан делами отнюдь не благочестивыми. Подлоги, вымогательство, обман…

- Удивительное дело, - нашел в себе силы сказать Йохан, - при этом я сижу в тюрьме, а он развлекается на свободе.