Граница

- Когда вернемся… - протянул Лисица и не закончил. Впереди еще было время все обдумать, но сейчас весь тщательно выстроенный план с переодеванием казался глупостью. Если бы он остался тем, кем готовила его судьба, то никогда бы он не оказался здесь, среди хмурых карпатских гор, вряд ли бы шлялся оборванцем по Империи, но Бог рассудил иначе. Долгие годы Лисица жил одним днем, не задумываясь о своем будущем, одной надеждой на то, что справедливость и удача никогда его не покинут. Была и любовь, и деньги, и друзья-приятели, но все это напоминало змеиную чешую – рано или поздно она сходит с тела, и нечего об этом жалеть. Сейчас все было иначе: чувство, будто нечто важное ускользает из рук, то, что необходимо удержать любым путем, потому что будущее не вечно будет манить чудесами, а здоровье и сила со временем иссякают, но Лисица не мог понять, откуда оно взялось. Должно быть, он постарел, раз начал об этом размышлять.

- Ты хотел говорить, кто ты, - напомнил ему Диджле, и Лисица недоуменно на него взглянул, поглощенный своими мыслями. Город позади уже казался совсем маленьким среди высоких гор, покрытых лесами, и на лугах по правую сторону широкой реки белесым покрывалом стелился ночной туман, неслышно исчезавший с первыми лучами солнца.

- Я родился и был крещен под именем Йохана фон Фризендорфа, - медленно сказал Лисица. – Далеко отсюда, на севере, у холодного моря, есть такая страна – Швеция. Шесть месяцев из двенадцати у нас лежит снег, такой же белый и холодный, который ты видел на вершинах гор.

Диджле кивнул. Снег он помнил хорошо после перехода через горы – один раз они с проводником сбились с пути и попали в снежную бурю; если бы они не были связаны одной веревкой, то он бы потерялся в воющей белой мгле и замерз до полусмерти. К счастью, тогда они смогли найти пещеру, в которой провели два дня, пока непогода не утихла. Если бы не молчаливые черные люди из неверного монастыря, которые жили в горах, Диджле и его проводнику пришлось бы голодать.

- Мои предки честно служили королю и за это получили дворянский титул. Со временем род разросся, кто-то остался при дворе заниматься делами политическими… Это сношения стран. То есть, когда одна страна торгует с другой и заключает договоры, - пояснил Лисица, и Диджле неуверенно кивнул. – Моя же ветвь выбрала военную карьеру.

- Ветвь?

- Прадед, дед и отец. Я тоже должен был служить в одном из королевских полков. Отец думал отдать меня туда, когда мне исполнилось двенадцать, но не смог заплатить нужной суммы за чин и решил подождать несколько лет. Он клялся, что если не хватит и в следующий раз, то отправит меня сержантом, чтобы вколотили немного ума. Характер у него был тот еще. Во время последней войны шляп с русскими он был тяжело ранен, еще до моего рождения, и доброты ему это не прибавило, даже к домашним.

- Я тоже воевал с русскими, - вставил Диджле, когда пауза в рассказе затянулась. Он искренне недоумевал, как шляпы могут воевать, но уточнять не стал, чтобы окончательно не запутаться и не увериться в том, что названный брат пришел из земли колдунов. Лисица усмехнулся.

- Да, с ними лучше не связываться. Моя мать умерла, когда мне было пять, и меня нянчили старшая сестра да отцовский слуга, который прошел с ним всю войну. Мы жили неподалеку от города Карлскруна, на берегу моря. Как сейчас помню запах морской соли и свежего дерева, гниющих водорослей, выброшенных на сушу и рыбы, особенно весной.

- Ты не желал служить?

- Не то чтобы… Я делал большие успехи в языках, алгебре и механике, чем в фехтовании, верховой езде и танцах, но военная жизнь издалека казалась мне интересней. Я просто не знал ее. Сейчас-то я понимаю, что не отказался бы стать помощником у ученого, если бы мог начать все сначала, и мне вновь было бы пятнадцать лет, но тогда я даже и не мог подумать, чтобы свернуть с намеченного отцом пути.

Он опять замолчал и неожиданно добавил:

- Хозяйская дочь очень похожа на мою сестру. Такая же добрая и славная.

- У меня тоже была сестра, - серьезно добавил Диджле. – Я очень ее любил.

- Любил?

Осман нехотя кивнул.

- Она неправедно умерла, - пояснил он и помрачнел. – Я хотел наказать виновника. Но мне пришлось бежать.

- Удивительно. Бог точно делал нам судьбу с одного слепка.

- Не Бог. Аллах, - с досадой поправил его Диджле. – Ты хороший человек, но неверный. Не желаешь признать истины. А ты тоже бежал?

Лисица кивнул.

- Давняя тяжба довела моего отца до могилы, - сказал он, пропустив мимо ушей османскую ересь, хоть и зудело возразить. - После визита человека, который желал отнять нашу землю. А потом его тоже нашли мертвым. Он был важной птицей.

- Птицей? – растерянно переспросил Диджле.

- Здесь так говорят, когда хотят сказать о ком-то знатном. Только не вздумай назвать кого-нибудь так в лицо!

- А-а, - Диджле ничего не понял, но сделал важное лицо. – Это ты его убил?