Граница

Джон Дуглас догадывался, что Дейв собирается задать и ему этот вопрос; положа руку на сердце, держаться-то он, конечно, держался, но отнюдь не блестяще. Страшно болели кости. Суставы, казалось, пылают в огне. Это началось еще рано утром как короткие приступы острой боли то здесь, то там, и в течение дня они становились все дольше. Сначала он не придавал этому большого значения: возраст, подустал малость, переживания, то да се… но теперь уже опасался, что дело гораздо серьезнее. В правой ноге что-то стреляло, и это не имело отношения к растяжению связок в щиколотке.

– Что-то не очень… – ответил он. – Ну-ка поднеси лампу поближе.

Дейв послушался. Джей-Ди поймал на себе пристальный взгляд Этана. «Мальчишка уже знает, – подумал он. – Как и я тоже, я ведь своими глазами видел, как это начинается». Джей-Ди задрал штанину и посмотрел на поврежденную щиколотку.

На тощей икре виднелось большое неровное серое пятно. Дюймов восьми в длину и четырех в ширину. Оно немного припухло и напоминало келоидный рубец.

Никто не проронил ни слова.

Джей-Ди встал.

– Сейчас я сниму рубаху, – сказал он тихим, спокойным голосом, хотя сердце его стучало так, что могло пробить грудную клетку. – Давайте-ка проверим грудь и спину.

Грудь оказалась чистой. Но когда он повернулся к ним спиной и услышал, как Оливия шумно перевела дух, то все сразу понял.

– Одно или много? – спросил он.

Ответ он получил не сразу.

– Только одно, – услышал он голос Дейва.

– Большое?

– Думаю… где-то дюймов двенадцать или тринадцать. И шириной дюймов десять. Как раз почти между лопатками.

Джей-Ди то ли что-то пробурчал, то ли крякнул, то ли тихонько выругался. Он и сам толком не понял, что это было. Дождь поливал напропалую, и это страшно его изводило. Кружилась голова, во всем теле он остро чувствовал покалывающую боль.

– Думаю, штаны снимать не обязательно, – попытался он пошутить, но у него это вышло плохо.

Он снова надел рубашку, застегнул ее на удивление твердыми руками и аккуратно заправил в штаны.

– Спасибо, Дейв, – наконец сказал он. – Можешь поставить лампу на место.

– В чем дело? – встревоженно спросил Джефферсон. – Что это у него на спине?

– Заткнись, – сказал ему Дейв. – Тебе слова никто не давал.

– Ммм… ну… мне кажется, я тоже имею право…

– Я сказал, заткнись, падла! – заорал Дейв, и не успел никто остановить его, как он бросился на Джефферсона Джерико.

Оливия с Ханной попытались преградить ему путь, но Дейв уже схватил проповедника за грязную футболку и затряс его – так бешеная собака мотает окровавленную кость. На мгновение всем показалось, что Дейв сейчас заедет Джефферсону по морде лампой, которую держал в руке.

– Заткнись, заткнись, заткнись! – орал Дейв.

Джефферсон съежился на сиденье, вправду решив, что тот сошел с ума; обе женщины пытались оттащить Дейва. И, перекрывая его крики и шум дождя, раздался голос Джей-Ди:

– Он ни в чем не виноват. Никто не виноват. Отпусти его, Дейв. Хватит тебе, отпусти его.

Но Дейв не отпускал, хотя трясти Джефферсона, как погремушку, все-таки перестал.

– Да отпусти же ты его, – повторил Джей-Ди с такой мрачной категоричностью, что Дейв разжал пальцы, выпуская рубашку Джефферсона, и сделал шаг назад.

– За что? – спросил он.

Этот вопрос не был обращен ни к кому из находящихся в автобусе, поскольку никто из них не мог на него ответить. Он был обращен скорее к Богу или к всемогущему року, словом, к тому, кто бросает кости в этой безумной игре под названием «жизнь». Этан видел серые пятна на ноге и спине Джей-Ди так же отчетливо, как и все остальные, и понимал, что это означает. Они выглядели так, словно в этих местах кровь перестала циркулировать и ткани здесь уже отмирали. Необратимые изменения начались, рождался новый серый человек.

– Ну что ж, – смиренно вздохнув, сказал Джей-Ди; не в силах смотреть своим товарищам в глаза, он уставился в пол. – Друзья мои… мне кажется, я не смогу закончить это путешествие вместе с вами.

– Сделай же что-нибудь!

Дейв выпалил этот приказ, глядя на Этана, а тот отрешенно смотрел на него и не знал, что ответить.

– Да-да, – продолжал Дейв, – ты! Повелитель Вселенной, или как там еще тебя называть, черт бы тебя побрал! – Глаза Дейва потемнели, а губы тряслись от бессильной злости. – Исцели его. Вылечи. Один хрен. Он не должен стать одним из этих.

Все смотрели теперь на Этана, который всей душой сочувствовал их безграничному страданию. Джон Дуглас был для Дейва, Оливии, для Ханны и Никки гораздо больше чем друг, он был близок им всем не меньше, чем близкие родственники, которых они потеряли. Он был для них верным спутником в этом странствии по ландшафтам отчаяния, он всегда оказывался рядом, когда они в нем нуждались. Для них эта минута была просто непереносима, сердца их разрывались от горя, потому что они всем сердцем любили его. И понимали… понимали…

– Он не может ничего исправить, – сказал Джей-Ди, поднимая глаза на Дейва. – Не надо перекладывать все на него.