Граница

По всему периметру, кроме въезда, крепость окружали мотки колючей проволоки типа «концертина». За ними были устроены заграждения из бревен, дальше стояла двадцатифутовая стена из кирпичей, булыжников, кусков металла с острыми краями, бутылочных осколков – словом, всего, обо что можно серьезно пораниться. На острых жалах колючей проволоки повисло с десяток гниющих серых трупов. Еще несколько были раскатаны в серое желе на дороге. Над стенами высились вооруженные пулеметами сторожевые башни с плоскими крышами. Работали генераторы, снабжая энергией прожекторы, два из который сейчас провожали лучами приближающиеся броневик и школьный автобус. Огромный подъемный створ, ощетинившийся острыми шипами, словно в средневековом замке, с помощью цепного механизма был поднят, а когда обе машины проехали внутрь, створ снова был опущен.

Торговый центр оказался частично освещен. На стоянке было много легковых автомобилей, несколько военных грузовиков, а также еще один бронеавтомобиль. Когда Ханна вслед за броневиком вывела автобус через главный въезд на территорию центра, то увидела – как и Дейв, и Оливия с Этаном – поджидающий их почетный караул из десятка солдат с винтовками. Многие в автобусе не выдержали и облегченно расплакались, но Этан внимательно наблюдал за горгонцем и за человеком, который, как ему показалось, пытался его схватить. Человек сидел в кресле и убаюкивал правую руку, которая, кажется, была серьезно повреждена, а горгонец как стоял неподвижно все время пути от шоссе до этого убежища, так и продолжал стоять. Третий из их компании, лысый, все еще лежал, свернувшись калачиком, недалеко от Ханны. Он тоже человек, подумал Этан, но ему показалось, что от лысого исходит некая непонятная вибрация, а заглянув в мозг этого человека, мальчик увидел лишь исполненный страха и замешательства мрак и какие-то мелькающие тени.

А вот тот, что с поврежденной рукой, продолжал поглядывать на Этана, сжимая сломанные пальцы. Лицо его покрылось потом. Сломанные пальцы? – удивился Этан. Он запустил серебристую руку ему в сознание – и обнаружил непроницаемую оболочку, которая, похоже, защищала своего хозяина от постороннего проникновения в его мысли, прошлые, настоящие и будущие. Эта оболочка, казалось, была раскалена до синевы и светилась так ярко, что обжигала мысленный взгляд. Пришлось убрать серебристую руку обратно, зато теперь мальчик знал… это человек, и он почему-то помогает горгонцам, которые окутали его сознание оболочкой огромной энергии, потому что… Почему?

Потому что, думал Этан, переводя взгляд с горгонской марионетки на самого горгонца и обратно, они не хотят, чтобы посторонний, такой, например, как он, Этан, узнал, зачем этот человек здесь находится.

«Наверняка это имеет какое-то отношение ко мне, – решил Этан. – Этот человек пытался схватить меня за руки. А что, если бы ему удалось?»

Он уже хотел рассказать все Дейву. Сказать, что лучше было бы всю эту троицу вышвырнуть из автобуса или сейчас же передать в руки местных властей. Но в голове мелькнула еще одна мысль: если он так сделает, горгонцу вряд ли придется это по вкусу… а пока этот чужак находится под его контролем. Должно быть, противникам нужно нечто очень серьезное, если они принимают такие меры предосторожности, что касается внешности и защиты от проникновения в мысли.

«Неужели им нужен я?» – подумал он.

«Да. Именно я», – была его следующая мысль.

Автобус остановился. Ханна открыла дверь. К ней сразу же подошли двое бойцов с винтовками, чтобы прикрывать их выход. За ними явился какой-то, судя по внешности, латиноамериканец с черной бородкой клинышком и короткой стрижкой. Одет он был в гражданское, из кармана рубашки песочного цвета торчала ручка.

– Кто тут у вас главный? – спросил он.

– Я… да, думаю, пока я, – ответила Оливия. – Меня зовут Оливия Квинтеро.

– Очень приятно. Я – доктор Эрнандес. Среди вас есть врачи?

– Я, Джон Дуглас, – отозвался Джей-Ди. – Только вот сам ногу подвернул.

Делать нечего, пришлось поднять раненую руку и Джефферсону Джерико.

– Я тоже. Джефф Кушман… кажется, несколько пальцев сломал. Боюсь, правой рукой работать пока не смогу.

Он бросил быстрый сердитый взгляд на Дейва Маккейна, хотя понимал, что это спасло его от разоблачения… но как это скажется на его задании?

– Прежде всего надо перенести тяжелораненых, – сказал Эрнандес. – Как можно быстрее освободите проход. Приступайте.

Он поморщился, увидев мертвого серого.

– Нет, сначала уберите этот мусор.