Граница

Злость так и кипела в нем. Он схватил девушку за руку и потащил за собой к туалету. Как ни странно, Никки не сопротивлялась. Солдатик хотел было что-то сказать, но махнул рукой и поплелся за ними.

Они зашли в благоухающий туалет. Солдат с ними, но он, послушно исполнив просьбу Этана, стоял в сторонке, оставив их относительно наедине. Этан заглянул Никки в глаза:

– Ну что, приготовилась?

– К чему?

– А вот к чему!

Он задрал футболку и показал ей четыре серебристые буквы. Никки тихонько ойкнула, сделала пару шагов назад и несколько секунд молча разглядывала эти знаки.

– Круто, – наконец проговорила она с каким-то оторопелым восхищением.

– Появилось, и все, само по себе, – сказал он. – В автобусе все время чесалось; возможно, тогда и появилось. Я вот что хочу спросить… ты говорила, один твой друг учился на тату-мастера… да?

– Да.

– Думаю, ты у него смотрела всякие альбомы с татуировками и все такое? Там, случайно, ничего подобного не видела?

– Ну… может быть. Помню, он показывал мне… типа… старинное написание наших букв. Совсем старинное, древнее. Но такого, как это… нет, не помню. Вон та буква похожа на «R».

Солдат стал тихонько подвигаться поближе, очевидно испытывая любопытство и желание взглянуть самому. Этан опустил футболку.

– И совсем не болит, – сказал он. – Но они немного как бы припухли, словно это ожог.

Вдруг где-то внутри его будто что-то треснуло и разломилось, и он испугался: не хватало только на глазах у Никки с охранником упасть и развалиться на части. Он опустил глаза в пол… Не сразу ему удалось стряхнуть это чувство и снова прийти в себя.

– Небось думаешь, теперь я совсем ненормальный, так, что ли? – с горечью сказал он.

– Оливия и все остальные тоже об этом знают? Поэтому к тебе приставили охрану, да?

– Угу.

– Ты прости меня, – сказала она. – Мне жаль, что я не могу помочь.

– Ничего страшного, – пожал плечами Этан. – Что поделаешь, такова жизнь. Так говорила мне мама, когда у меня портилось настроение.

Он неожиданно вздрогнул: надо же, вспомнил… даже мамин голос вспомнил. «Такова жизнь». Назвала ли она его по имени? Да-да, назвала. Но как же оно, на языке вертится… Увы, вспомнить он так и не смог.

– Послушай, Никки, – проговорил он, чуть ли не задыхаясь, – не знаю, что во мне происходит и каким я буду потом, но клянусь тебе… клянусь, что всегда был нормальным парнем. Я – человек. Был человеком то есть. А теперь… что же я такое?

Столько страдания было в его голосе, что Никки не удержалась и шагнула к нему. И приложила палец к его губам:

– Ты обязательно это поймешь. Главное, чтобы это не вышибло тебя из седла. Я верю в одно… какой бы ты ни был, ты на нашей стороне.

Он благодарно кивнул ей. Никки отняла палец, и ему показалось, что на губах его остался ожог.

– Ну что, закончили? – спросил охранник.

– Закончили, – ответил Этан, хотя ему очень хотелось еще немного поговорить с Никки, узнать ее поближе… узнать как следует… но ему казалось, что эти черные кровоподтеки, серебристые татуировки и вообще все его странности должны отпугивать от него людей.

– Тогда выходим, – скомандовал солдатик.

Они повиновались. Этан проводил Никки туда, где она разложила свой спальный мешок. Пожелал доброй ночи и вернулся к себе. Дейв и Оливия уже спали. Джей-Ди лежал, уставившись в потолок, о чем-то думал, но глаза у него уже слипались. Этан потихоньку залез в свой мешок, в последний раз бросил взгляд туда, где расположились спать горгонец, Кушман и третий, лысый коротышка. Страж его занял свой пост поблизости, прислонившись к стенке в обнимку с винтовкой. На поясе у него висел фонарик, которым он не раз в течение ночи должен будет проверять, на месте ли его подопечный.

В крышу монотонно и гулко застучал дождик. Казалось, все они попали внутрь гигантского турецкого барабана. Глаза Этана закрылись, но перед тем, как полностью погрузиться в сон, у него в организме включился некий механизм, который при малейшей опасности сразу поднимет тревогу и разбудит его.

Он постепенно погружался в сон. И снова задавал себе вопрос: почему не сказать Дейву, Оливии с доктором или капитану Уолш с майором Флемингом о том, что он знает про находящегося среди них горгонца, о том, что проникнуть в мысли Кушмана он не может из-за этой проклятой синей защитной сферы? Ведь все они теперь, кажется, верят ему. Почему же не рассказать им все?

Но он прекрасно понимал почему.

Если эта троица явилась за ним, значит они понимают, что он такое, или, по крайней мере, предполагают это. И если он хоть кому-нибудь расскажет про них, то может потерять возможность узнать это. Кроме того, Джек-горгонец обладает огромной мощью, которая таится в нем до поры, свернувшись, как змея, а значит, от него могут пострадать люди. Нет, ради их безопасности пока не стоит никому об этом рассказывать. С горгонцем Этан справится, никаких сомнений. Он этого врага не боялся и понимал, что и тот все прекрасно понимает.

Значит… надо подождать. Утро вечера мудренее.