Граница

Стоящая рядом Оливия поддержала его. За ней стоял Дейв, чуть поодаль – Никки. Опираясь на свой кусок арматуры, к нему спешил доктор, а следом и Ханна Граймс. Второй паук сайферов не шевелился – он догорал, и корпус его с тихим хрустом рассыпался на мелкие кусочки. Торговый центр пропах едкой вонью сгоревшего пластика и влагой раздавленного кузнечика. К Этану подошел майор Флеминг. Капитан Уолш и еще трое солдат стояли над кучей пепла, которая когда-то была человеком.

Оливия заглянула Этану в лицо, но тут же отпрянула, побледнев, и только твердость духа не позволила ей отпустить плечо мальчика.

– В чем дело? – спросил он; Этан и сам чувствовал, что в нем снова что-то переменилось.

– Ничего особенного, – будничным голосом ответила она. – Левый глаз у тебя теперь серебрится.

Глава 20

В беспощадной бойне, прокатившейся по земле в результате военных действий между двумя космическими расами, начавшихся неведомо когда и способных длиться целую вечность, город Чикаго уже два года как превратился в развалины, но места сражений воюющих сторон постоянно менялись, и дрались они не за разрушенные города, а за территорию. Чикаго и большая часть его пригородов были сожжены почти дотла, рухнули до основания огромные здания, мостовые были усеяны почерневшими воронками от взрывов, обломками камня и разбитым стеклом; все, что созидалось трудом рук человеческих, в непрекращающихся баталиях было уничтожено. То же самое творилось по всей планете, которая, как и множество других, попала под удар этой вселенской распри. И так будет продолжаться вечно, разорение одной планеты за другой – какие-то из них были населены высшими формами жизни, а другие только к ней пробуждались, и неизвестно, какие причудливые формы она могла бы принять в процессе эволюции от самых примитивных начальных.

Низко нависшие желтые тучи поливали непрерывным дождем развалины Чикаго, и в это мрачное утро боевые корабли горгонцев и сайферов сходились в смертельной схватке в бурных вихрях неспокойной атмосферы, а их солдаты – среди развалин, разбитых машин, человеческих скелетов и немногочисленных оставшихся в живых и прячущихся в своих норах мутантов. В этом городе, когда-то давно уже пережившем трагедию страшного пожара, горело все, что могло гореть, но теперь цвет пламени, которым стреляло оружие, созданное разумом, посвятившим себя науке разрушения, был другой: либо алый, либо синий. Сотни сайферских бойцов передвигались во мраке, ведя огонь по незаметно крадущемуся врагу из своих мясистых бластеров, а в ответ им неизвестно откуда с пронзительным воем летели сотни маленьких синих шариков и, взрываясь, пылающими молниями рвали сайферов на куски, обнажая влажные, черные с желтыми и красными прожилками внутренности, из которых сочилась бурая жидкость. Высоко над полем боя, в облаках, виднелись вспышки разрывов. Оттуда стремительно падали и разбивались горящие корабли сайферов: одни взрывались в руинах, другие с шипением тонули в мертвых, зловонных водах озера Мичиган.

С визгом пролетел мимо очередной шар, и пятеро солдат-сайферов выбрались из воронки неподалеку от того места, где когда-то стоял Уиллис-тауэр[10], который горгонцы в первый же день своего прибытия разнесли на куски лучом энергии. Они ловко передвигались между омытых дождем развалин, то превращаясь в бесплотные тени, то вновь обретая плоть; их черные безликие головы вертелись в разные стороны, пытаясь обнаружить быстрых, как рептилии, врагов. Люди не понимали ни коммуникационных сигналов, посылаемых этим бойцам, ни откуда они исходят, да и сами эти существа оставались для них непостижимыми. Ушедшие далеко вперед технологии пришельцев казались людям чистой магией.

В правом нижнем углу лицевых панелей всех пятерых солдат стоял красный значок – знак различия.

Это был знак великого достоинства и столь же великого воинского мастерства в бою, хотя этим его значение не исчерпывалось. До конца его понять не способно ни одно человеческое существо; на земной язык его можно было бы перевести примерно как Первородный из Благословенных Машин. У бойца, возглавляющего маленький отряд, к этому знаку различия имелось добавление, еще одна эмблема пониже первой, и на человеческом языке смысл ее можно было бы выразить как Несущий Позорную Смерть.

Бесполые, наполовину сконструированные, наполовину рожденные из особых коконов, где происходит процесс формирования оружия, Первородные двигались среди обломков разрушенных строений осторожно и почти незаметно, как это делали древние воины. За лицевыми щитками беззвучно производились мгновенные математические вычисления – уровень этой математики для человеческого разума выглядел недостижимым. Дистанционные сенсоры на плавающей сетке координат расставляли световые ориентиры, обозначая истинное расположение своих сил и сил «презренного врага всего живого».