Граница в огне

— Наше командование не думало, что большевики станут так биться здесь. Мы думали сразу к Владимир-Волынскому продвинемся. А тут — на тебе: самого региментлейтера нам здесь убили, главного доктора нашего, майора и обер-лейтенанта гранатой разорвало и других офицеров так много побито, что воевать дальше не с кем. Я одних раненых 45 человек перевязал и за Буг отправил. А скольких зарыть мертвыми здесь придется!

* * *

В 23.30 минут 22 июня 1941 года, когда перепуганный фельдшер устраивался на ночлег у одного из крестьян Выдринки, все время приговаривая: «Ай-яй-яй! Самого региментлейтера убили! Кто бы мог подумать!» — из Львова по проводам военного телеграфа генерал, командовавший пограничными войсками Украины, коротко сообщал в Москву о том, как ведут бои ближайшие соседи Выдринской заставы:

«…Застава в Литовиже. Около блокгаузов убито 100 немцев. Помещения заставы сожжены. Застава продолжает бой».

* * *

После того, как фашисты переправились через Западный Буг в Литовиже и в Кречове, они рванулись проселочными дорогами к железнодорожной станции Иваничи, захватили ее и пошли на Порецк.

Их очень манил этот крупный узел шоссейных и грунтовых дорог, откуда они намерены были броситься к железнодорожной линии Луцк — Львов и перерезать ее.

Но на пути гитлеровцев, двигавшихся по дороге из Иванич в Порецк, в селении Заболотцы встала пограничная застава лейтенанта Уткина. Его перевели в Заболотцы из села Скоморохи, в котором Уткин командовал пограничной заставой до приезда Алексея Лопатина.

До сегодняшнего дня лейтенанта Уткина вспоминают с одинаковой любовью жители галицкого древнего села Скоморохи и волыняне, населяющие Заболотцы.

Славу о храбром, мужественном лейтенанте-пограничнике увезли с собой в Чехословакию чехи — переселенцы из Волыни.

В Судетских горах, в одном селении, где поселились сейчас в домах бывших генлейновцев чехи из Заболотцев, я разговаривал с пожилой чешкой — уроженкой Волыни — Боженой Шмейкаловой. Вспоминая, как били гитлеровцев пограничники около Буга в июне 1941 года, чешка сказала:

— А больше всех их перебил такой русявый лейтенант Уткин. Славный человек и храбрый то вояк был. В большой дружбе с нами — чехами жил он до войны. Знал, что мы ненавидим гитлеровцев, доверял нам, как братьям.

Пограничники Уткина вступили в бой с гитлеровцами несколько позже других застав — в 8 часов утра 22 июня.

Сперва в атаку на заставу пошел фашистский батальон. Вскоре от него осталась половина. Командование немцев бросило для захвата блокгаузов второй батальон пехоты. Враги стали обтекать заставу и просачиваться в тыл. Уткин передал об этом в штаб отряда по телефону.

— Не давайте окружать себя! Выходите на Мышов! — крикнул ему в ответ капитан Зернов.

В 9.15 утра начальник участка капитан Федотов получил от лейтенанта Уткина последнее телефонное донесение:

«Застава окружена плотным кольцом фашистов. Перехожу в контратаку для прорыва…»

На этом связь с Уткиным оборвалась. Лишь позже представилась возможность установить, что окруженные врагами пограничники Уткина бились до последнего патрона и, один за другим погибая, на целые сутки задержали продвижение противника на Порецк.

Только шесть раненых пограничников смогли выполнить приказ командования отряда и пробиться к Мышову. Все остальные вместе с лейтенантом Уткиным, слава о котором долетела и до Судетских гор, погибли в бою на волынской земле.

* * *

Обойдем пока сторонкой заставу в Скоморохах и перенесемся дальше, вверх по течению Буга, к Сокалю.

Установлено, что глубокой ночью с 21 на 22 июня 1941 года начальник участка капитан Иван Бершадский еще не спал и сразу же отозвался на телефонный звонок из штаба отряда.

— В Забужье слышен гул немецких танков и лязганье гусениц! — доложил Бершадский, когда его спросили, что нового на участке. Догадывался ли он, что всего через час эти же танки генерал-майора Людвига Крювеля с грохотом рванутся на старый мост через Буг?

Знал ли он, что всего час отдаляет его от тяжелого, непоправимого несчастья?

Оно настигло Бершадского сразу.

Первые снаряды разорвались во дворе.

Опережая домашних, он мчится в штаб, чтобы объявить тревогу по участку. Страшный треск снаряда и отблеск разрыва заставляют его обернуться.

Бершадский бросается к падающим на камни жене и двенадцатилетнему сыну, осторожно откладывает в сторону на траву их еще теплые тела. Для прощания с самыми дорогими людьми у него остаются считанные мгновения.

Бетонные ступеньки лестницы мчатся ему навстречу. Бершадский не слышит близких разрывов, не замечает дыма, вползающего в уже разбитые окна.

Кусок штукатурки рассыпается у самого порога его кабинета. Где-то очень близко разорвался снаряд. Бершадский хватает телефонную трубку, звонит в штаб отряда, в дивизию, на заставы, пробует связаться с соседней комендатурой.

Скоморохи уже не отвечают. Молчит и лейтенант Качков. А ведь люди его должны закрывать границу у моста, ведущего из Сокаля в Забужье.