Границы безумия

— И не такое бывало, — заметила я. — Например, с самым первым серийным маньяком в Австралии. Полиция спутала его с одной из жертв. Поймали убийцу по чистой случайности — один из бывших сослуживцев заметил «покойника» на улице спустя пять месяцев после похорон.

— Вот идиот! — хохотнул Джек.

Я улыбнулась. Найджел Фингерлинг остался серьезным. Глубоко вздохнув, он вытащил из брюк телефон.

— История, конечно, складывается весьма ладная. — Он потер подбородок. — Но есть лишь один способ узнать, правы мы или нет. Эксгумировать труп.

Я досадливо цокнула языком.

Фингерлинг со свистом выдохнул. Никто не любит отдавать приказы на эксгумацию трупа.

Я покосилась на Джека. Тот облизывался, едва ли не подпрыгивая на стуле. Из нас троих только он испытывал радостное волнение.

— Понимаю, тебе кажется, что ты нарыл сенсацию века. — Я пристально заглянула ему в глаза. — Но со статьей придется подождать, пока я не дам добро на публикацию.

Протыкатель играет с нами. Играет с того самого момента, как убил двадцать пять лет назад беднягу, которого выдал за себя. Все это время он был на шаг впереди нас. Но теперь правила игры поменялись в нашу пользу.

Если все сделаем верно, сумеем наконец поймать гада. Однако ни в коем случае нельзя выдавать наши козыри раньше времени. В первую очередь потому, что, если я права, Протыкатель вполне может объявиться сам. Причем не только затем, чтобы сообщить свое имя…

Глава 92

Пока Фингерлинг звонил в Скотленд-Ярд, пытаясь выбить из министерства разрешение на эксгумацию тела, я снова перечитала письмо.

Как и в прошлом послании, здесь было семь абзацев.

Дорогая Зиба Мак,

как ты могла счесть меня извращенцем? Педофилом… До чего же мерзко ты высказалась вчера по телевизору!

Обвинила меня в том, что я грязный старик, лапающий детишек. А я ведь их спаситель, Зиба Мак, не развратник. Прилагаемый к письму предмет это докажет.

Ты должна понять меня, иначе я не смогу доверить тебе свою безопасность.

Я верил, что битва с дьяволом в лесу положит всему конец. Однако Господь решил иначе, и мне предстоит еще немало дел.

Грехи отцов должны быть искуплены, а сговор виновных — разоблачен.

Я жду момента, когда солнце погрузится во тьму, а луна утонет в крови — и ты должна ждать вместе со мной.

In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti,

Рагуил

Джек подвинулся ближе, пальцами задев мне плечо, и в животе у меня затрепетало.

Всё, хватит! Я веду себя совершенно как подросток. Пора уже взять ситуацию в руки.

Фингерлинг повесил трубку и глянул на часы.

— Давайте закругляться, надо дать инструкции парням. Маккензи, что скажешь? — Склонив голову набок, он указал взглядом на письмо.

— Прежде всего, задумка сработала. Он заглотил наживку.

Инспектор кивнул.

— Кажется, от журналистов тоже порой бывает толк… Обозвать нашего приятеля педофилом на всю страну — это было ловко.

Я улыбнулась. В устах Фингерлинга это прозвучало как комплимент.

— Могу сказать несколько слов про само письмо. Здесь есть пара весьма красноречивых фраз.

— Ну давай, доктор Бруссель.

Я снова улыбнулась, но уже украдкой. Про Безумного бомбера слышали многие, но вот Джеймс Бруссель был не столь популярен. Несмотря на свое бахвальство в день нашего знакомства, Фингерлинг все-таки отдавал аналитикам дань уважения.

— Ладно. Пойдем по порядку. «Как могла ты счесть меня извращенцем». Фраза очень эмоциональная. Назвать его педофилом — что может быть хуже? Или вот: «Обвинила меня в том, что я грязный старик, лапающий детишек». Он явно думает о своем обидчике. И, кстати, это еще одно подтверждение, что его домогался родной дед и что все предыдущие жертвы — не более чем суррогаты. До вчерашнего дня он убивал мужчин, которые напоминали ему Гранта Таплоу. Готовился к тому, чтобы выступить против истинного объекта своей ненависти.

— Притормози, пожалуйста. Ты говоришь слишком быстро, я за тобой не успеваю. — Фингерлинг потряс рукой, совсем как Пэдди накануне, сидевший на том же месте.