Грантхавали (Собрание)

Все умерли... Так в чём же благо? В чём счастье жизни настоящей?

Кабир сказал: “Ничто – все люди. Взглянув на собственное тело,

Поймёшь, что лишь добру и правде ты должен предан быть всецело”.

* * *

С тем, кто жаден, чьи бесчестны речи,

И во сне желать не надо встречи!

* * *

С глупцами не водись, доверье к ним – вода:

Под тяжестью грехов потонешь в ней всегда.

Безмозглых сторонись! Я истину открою:

чем станет капелька? В банане – камфарою,

В ракушке – жемчугом, в змеиной пасти – ядом, –

поэтому не стой ты с кем попало рядом!

* * *

Передо мной святая Ганга, чьи воды широки,

А я стою, закован в цепи, на берегу реки.

Но если истинного блага душа возжаждет вдруг,

То разве устрашится тело цепей и тяжких мук?

Под деревом любви людская покоится душа,

И Ганга смыла наши цепи, свободою дыша.

И вот на шкуре антилопы, избавясь от цепей,

Кабир сидит и говорит вам: “Нет у меня друзей,

Приятелей, родных и близких нет у меня нигде, –

Любовь и правда нам помогут, на суше, на воде!”

* * *

В руках у них кружки, на бёдрах повязки; бредут по дороге,

И чётки на шее, и нитью тройною обвязаны ноги.

Мерзавцы живут в Бенаресе, корзины еды поедая.

Но мы назовём ли аскетом мошенника и негодяя?

Готовят с охотою пищу, едят из горшка до отвала,

Пройдёт низкородный – боятся, чтоб тень на горшок не упала;

Слоняются подлые всюду, кричат и создателя славят;

Затем собираются вместе, по два очага они ставят;

Разводят огонь, варят пищу; едят они в самозабвенье,

Но если “нечистых” заметят, спешат совершить омовенье;

Друг друга в грехах они топят, наживе, обманщики рады, –

Погибнет всё то, что накопят, пока совершают обряды!

Кабир говорит, что ко благу придут не бездельники эти,

Не горе-отшельники эти, а света и разума дети.

* * *

Бьёт в барабан упрямый бык, в литавры бьёт ворона.

Осёл, одетый как факир, танцует исступлённо.

Играет на рубабе слон, а буйволица рядом

Торжественный напев хвалы поёт высоким ладом.

А Рама между тем испёк лепёшки с огурцами

Для всех разумных, для людей с открытыми сердцами.

Готовит бетель грозный лев, а крыса – я свидетель! –

Готовит листья, чтобы в них мы завернули бетель.

Здесь черепаха трубит в рог с восхода до заката,

И песни свадебные здесь поют в домах мышата.

А кто жених? Он родовит, и в доме изобилье.

Для родовитого шатёр из золота разбили.

Ведут невесту к алтарю, ведут к святому месту,

И славит заяц, славит лев красавицу невесту.

О люди добрые! Теперь внимайте все Кабиру!

Смотрите: гору съел червяк на удивленье миру!

А черепаха говорит, что Мангал-грах блистает

Для новобрачных и сова им проповедь читает.

* * *

Людей не вижу с откровенной речью, –

я разгадать обманщиков сумел:

Обманывают все, кого ни встречу, –

они в муку подмешивают мел.

* * *

Люди, тёмные люди, хулите меня на земле, –

Тот, кто благо познал, с наслажденьем внимает хуле.

От хулы зарождается в сердце надежда живая,

Тот, кого повсеместно хулят, станет жителем рая.

Будь уверен, что имя твоё возвышает хула, –

От хулы злоречивых душа и чиста и светла.

Лучший друг – тот, кто нас обливает ушатами брани, –

Словно грязное наше бельё он стирает в лохани.

Нам хула помогает, хулителям нашим – хвала,

Чем сильнее звучала хула, тем полезней была!

Для Кабира хула как ладья: выйдет на берег вскоре,

Но потонет хулитель в житейском бушующем море.

* * *

Кто предков почитал при жизни! Примеров не найдёте:

Лишь после смерти наши предки у нас в большом почёте.

К беднягам с жертвоприношеньем теперь приходит всякий,

А что им пользы? Эту пищу жрут вороны, собаки...

Кто объяснит мне, что такое познанье и уменье?

Все – знатоки, и все – умельцы, а мир земной – в затменье.

Богов, богинь из глины лепим, у глины счастья просим,

Живые существа мы губим и в жертву ей приносим,

А нашим предкам не давали, чего они хотели,

Чего они у нас просили, когда с мольбой глядели.

Кто в жертву неживым предметам живое режет, рубит,

Не любит ни добро, ни Бога: себя, себя он любит!

Корыстолюбцы с поклоненьем спешат к богам, к богиням.

Кабир сказал: “Их разум дремлет, их пустоту отринем!”

* * *

Как рыба, вне воды познавшая мученье,

Я в нынешнем своём страдаю воплощенье.

Что, Рама, ждёт меня под пологом небес?

С ума ли я сошёл, покинув Бенарес?

В священном граде я провёл всю жизнь, а ныне

В Магхаре я хочу готовиться к кончине.

Я был подвижником, а ныне стал я стар

И, чуя смертный час, отправился в Магхар.

В Магхаре нет святынь, он с Бенаресом в ссоре,

Так как же бытия переплыву я море?

Поверьте мне, друзья, что даже в смертный час

Светить мне будет свет, что в сердце не погас.

* * *

Сперва на свет родился сын, потом явилась мать.

Учитель стал ученику почтительно внимать...

Ну, где ты слышал, братец мой, подобные слова?

Где видел ты, чтоб на лугу пасла корова льва?

Чтоб кошка утащила пса, и лая и грозясь?

Чтоб рыба на древесный ствол внезапно забралась?

Чтоб дерево корнями вверх, листвою вниз росло,

Являя листьев и плодов несметное число?

Чтоб вместе с буйволицей бык пасли коня вдвоём?

Чтоб с белою мукой мешок сам притащился в дом?

Кабир сказал: “Кто вникнет в смысл нелепых с виду строк,

Загадки мира разрешит в наикратчайший срок!”

Я не знаю куда я приду?

* * *

Ты один, ты один у того,