Гражданская война в России. За правду до смерти

Деградация белого движения была связана, прежде всего, с отсутствием идеалов, ради которых оно вообще существовало, за которые должно было вести за собой свои армии. Всю «белую идею» в конечном итоге отражали слова И. Бунина: «Какая у всех свирепая жажда их (большевиков) погибели! Нет той самой страшной библейской казни, которой мы не желали бы им. Если б в город ворвался хоть сам дьявол и буквально по горло ходил в их крови, половина Одессы рыдала бы от восторга»{1319}.

Мельгунов

Никаким политическим фанатизмом нельзя объяснить то, что мы могли прочитать на предшествующих страницах. Только маньяки и садисты по природе, привлеченные алчностью и возможностью властвования, могли идти и творить свое кровавое дело в таких размерах. Я думаю, что и здоровая психика должна была надорваться в удручающей атмосфере кровавых оргий, ареной которых была Россия за истекшие пять лет.

С. Мельгунов{1320}

Исследователь Гражданской войны уже не может пройти мимо фигуры С. Мельгунова, написавшего в начале 1920-х гг. нашумевшую книгу «Красный террор». До этого Мельгунов получил популярность как серьезный историк эпохи революции и Гражданской войны, но вдруг все изменилось кардинально, и он вошел в историю как автор «Красного террора»… Многими, например, авторами «Черной книги коммунизма» эта книга используется как цитатник, но научный подход требует проверки если не самих фактов, то, по крайней мере, адекватности высказанных Мельгуновым суждений.

Заложники

Большевики восстановили гнусный обычай брать заложников. И что еще хуже, они разят своих политических противников, мстя их женам. Когда недавно в Петрограде был опубликован длинный список заложников, большевики арестовали жен ненайденных и посадили их в тюрьму впредь до явки их мужей.

Локкарт, 10 ноября 1918 г.{1321}

Взятие заложников началось в июле 1918 г. в качестве предупредительной меры, против индивидуального белого террора и контрреволюционных мятежей. Поэтому в заложники главным образом брались офицеры, представители буржуазии и оппозиционных партий в значительно меньших масштабах{1322}. Приказ о заложниках вышел в сентябре, по нему заложников брали среди интеллигенции, высшего, чиновничества, буржуазии… они подлежали расстрелу в случае покушения на большевистских вождей. Общее количество «профессиональных заложников» в 1918 г. составляло 3–4 тыс. человек по всей России. Мельгунов пишет о 1026 случаях расстрела заложников в месяцы красного террора, что может, по словам Ратьковского, быть принято, как близкое к истине{1323}.

Затем стали арестовывать жен и детей в качестве заложников за офицеров, взятых в Красную армию и перешедших к белым, и их часто расстреливали. В марте 1919 г. в Петербурге расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым»{1324}, в Кронштадте – «родственников офицеров, подозреваемых в том, что они перешли к белой гвардии»{1325}. Длинные списки заложников и заложниц за дезертиров публиковались, например, в «Красном воине»{1326}.

Во время крестьянских восстаний заложников брали сотнями, в том числе крестьянских жен вместе с детьми. Например, приказ оперштаба Тамбовской ЧК 1 сентября 1920 г. объявлял: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор… арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. Села обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество»{1327}. Как проводился в жизнь этот приказ, свидетельствуют официальные сообщения, печатавшиеся в тамбовских «Известиях»: 5 сентября сожжено 5 сел; 7 сентября расстреляно более 250 крестьян… В одном Кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921–1922 гг.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их дети от 1 месяца до 16 лет. Среди этих раздетых (без теплых вещей), полуголодных заложников осенью 1921 г. свирепствовал сыпной тиф{1328}.