Греческая мифология, сформировавшая наше сознание

До сих пор мы обходили стороной потрясшую целый мир теорию Зигмунда Фрейда, изложенную им впервые в 1899 году в книге «Толкование сновидений»; согласно ей, отношения Эдипа с родителями являются ключом к пониманию человеческой психики (это слово произошло от греческого варианта слова «душа»). Исследователи Аллен Джонсон и Дуглас Прайс-Уильямс задались вопросом, насколько широко может быть распространена «Эдипова тема», и в итоге пришли к следующему выводу:

Фрейд поставил эдипов комплекс в центр теории психоанализа… Основываясь на собственных сновидениях, а также на изучении пьес «Царь Эдип» Софокла и «Гамлет» Шекспира, он пришел к заключению, что каждый мальчик проходит в своем развитии этап, на котором желает убить собственного отца, чтобы жениться на своей матери.

По убеждению Фрейда, учась контролировать и отвергать эти неприемлемые порывы, взрослеющий мальчик воспитывает в себе нравственность и дисциплину, которые помогают ему достичь зрелости и найти удовлетворение в социально допустимых формах деятельности и любви. Прежние желания, однако, не изгоняются, а лишь подавляются; они продолжают жить в бессознательном. История Эдипа – доказательство того, что остатки эдипова комплекса (даже если он кажется преодоленным) влияют на поведение человека в течение всей его жизни[269].

Оноре Домье. Эдип и Сфинкс. 1842 г.

National Gallery of Art, Washington, D. C. Ailsa Mellon Bruce Fund.

Пьер-Огюст Ренуар. Царь Эдип. 1895 г.

Photo courtesy M. S. Rau, New Orleans.

Неслучайно репродукция картины Энгра «Эдип и Сфинкс» висела на стене кабинета Фрейда. В рамках созданного им психоанализа Фрейд сам оказался в роли разгадывателя основополагающих загадок, а на логотипе издательства International Psychoanalytical Press недаром изображена встреча Эдипа и Сфинкс[270]. Однако фундаментальный вопрос заключается не в том, можно ли рассматривать Фрейда как эквивалент Эдипа, а в том, можно ли воспринимать так любого человека. Теория действительно претендует на универсальность, поскольку подразумевает, что всякий мальчик бессознательно стремится уничтожить отца и жениться на матери: «Его судьба трогает нас лишь потому, что могла бы оказаться нашей собственной»[271]. Эта теория распространяется не только на психологию, но и на антропологию, так как связана с (чисто гипотетической) идеей Фрейда о том, что поворот в развитии примитивного общества от природного состояния к культурному произошел в тот ключевой момент, когда несколько братьев, которые убили своего отца и сошлись с его женщинами, испытали чувство вины за свои действия и с тех пор условились запретить инцест и отцеубийство. Возникновение человеческой семьи было в эволюционном смысле явлением приспособленческим, но за это пришлось заплатить свою цену: вспышки агрессии по отношению к отцу и влечения к матери не исчезли, а стали подавляться. Эти порывы иногда находят свое выражение в мифологии и еще в сновидениях.

Сказать, что теория Фрейда спорна, – значит не сказать ничего. Как в рамках психоанализа, так и за его пределами ведутся горячие дискуссии практически по каждому аспекту эдипова комплекса; особенной же критике подвергаются приписываемые ему врожденность и универсальность. Мнения последовавших за Фрейдом исследователей вопросов психики разделились. Одни – как, например, Жак Лакан – поддерживали теорию (хотя и со множеством уточнений), другие выступали ее ярыми противниками – таковы Жиль Делёз и Феликс Гваттари, авторы книги «Анти-Эдип» (заголовок которой говорит сам за себя), а также Мишель Фуко, видевший в комплексе инструмент репрессивного медицинского контроля[272]. Феминистки обрушились на Фрейда за его сосредоточенность на представителях мужского пола, будто разгадывание головоломок – это исключительно мужская привилегия, а мужское тело, мужские устремления и мужские импульсы – безусловный образец[273]. Одна из сторонниц феминистского движения язвительно заключила: «Трудно не воспринимать эдипов комплекс как ошибку огромных и разрушающих масштабов»[274]. Особенно скептически настроены в отношении пригодности этой теории те, кто считает жизнеспособным нетрадиционное распределение гендерных ролей внутри семьи (скажем, воспитание детей двумя родителями одного пола). Поскольку автор данной книги не является ни психоаналитиком, ни психологом, ни неврологом, было бы абсурдно с его стороны выносить вердикт по столь фундаментальному и все еще спорному вопросу. Разумнее показать, как идеи Фрейда об Эдипе повлияли в целом на воображение человечества (в частности, художественное). В конце концов произведения, созданные под влиянием теории Фрейда, можно судить по их собственным достоинствам, независимо от того, как эту теорию оценивает научное сообщество.