Читаем Греческий с Йоргосом Феотокасом. Избранные рассказы полностью

Για πρώτη φορά παράτησε μια αρχεμένη προσπάθεια. Φρόντισε αμέσως να αντικατασταθεί στην αποστολή του, τακτοποίησε βιαστικά όλες τις εκκρεμείς δουλειές του και γύρισε στην Ευρώπη. Μια βδομάδα μετά τη λήψη του γράμματος ήταν στο Παρίσι και την επόμενη στη Βιέννη.

Έφτασε πρωί στην πόλη της Μάγδα Ρέινχολντ (утром /он/ прибыл в город Магды Рейнхольд), μπήκε σ’ ένα ξενοδοχείο (вошел в гостиницу) και περίμενε να γίνει, τουλάχιστο, η ώρα δέκα (и стал ждать пока наступит, по крайней мере, десять часов). Αναλογίστηκε πολύ καθαρά (/он/ очень ясно осознавал: αναλογίζομαι) που βρισκόταν (где находится) και ποιος ήταν ο σκοπός του ταξιδιού του (и какова была цель его путешествия). Εκείνη τη μέρα (в тот день) παιζόταν η ζωή του ολόκληρη (на кону была: «игралась» вся его жизнь), η ζωή του που δε θα είχε πια κανένα νόημα (его жизнь, которая не имела более никакого смысла), κανένα περιεχόμενο (никакого содержания), κανένα προορισμό (никакого направления), χωρίς αυτήν τη γυναίκα (без этой женщины).

Έφτασε πρωί στην πόλη της Μάγδα Ρέινχολντ, μπήκε σ’ ένα ξενοδοχείο και περίμενε να γίνει, τουλάχιστο, η ώρα δέκα. Αναλογίστηκε πολύ καθαρά που βρισκόταν και ποιος ήταν ο σκοπός του ταξιδιού του. Εκείνη τη μέρα παιζόταν η ζωή του ολόκληρη, η ζωή του που δε θα είχε πια κανένα νόημα, κανένα περιεχόμενο, κανένα προορισμό, χωρίς αυτήν τη γυναίκα.

Σα να είχε ξεσκεπαστεί ξαφνικά στη συνείδησή του (словно бы открылся внезапно в его сознании; ξεσκεπάζομαι) μια εντελώς καινούργια άποψη της ζωής του (совершенно новый взгляд на жизнь), κοίταζε τώρα εκ των υστέρων όλους τους αγώνες του (/он/ смотрел теперь задним числом на всю свою борьбу) και όλο το σκληρό κυνηγητό του του έρωτα (и всю свою жестокую охоту за любовью), σα μια παθιασμένη αναζήτηση της γυναίκας αυτής (как на страстный поиск этой женщины), που επί τέλους, φανέρωνε την ύπαρξή της (которая, наконец-то, обнаруживала свое существование; φανερώνω).

Σα να είχε ξεσκεπαστεί ξαφνικά στη συνείδησή του μια εντελώς καινούργια άποψη της ζωής του, κοίταζε τώρα εκ των υστέρων όλους τους αγώνες του και όλο το σκληρό κυνηγητό του του έρωτα, σα μια παθιασμένη αναζήτηση της γυναίκας αυτής, που επί τέλους, φανέρωνε την ύπαρξή της.

Αυτήν την άγνωστη μορφή (эту незнакомую фигуру), τη μισοειδωμένη στο θάμπος της μαγικής λίμνης (наполовину различенную в тумане волшебного озера), αυτήν είχε προαισθανθεί σαν ήταν παιδί (/он/ предчувствовал, будучи ребенком), γι’ αυτήν είχε πολεμήσει (из-за нее /он/ воевал) κ’ είχε σκοτώσει (и убивал), αυτήν γύρευε (ее искал) μες στο σπαρτάρισμα των θηραμάτων του (в трепыхании своей добычи), γι’ αυτήν είχε επιστρέψει (из-за нее /он/ возвратился), χωρίς να το ξέρει (не зная этого), σε τούτην τη χώρα, πριν από οκτώ μήνες (в эту страну шесть месяцев назад), σαν τραβηγμένος ασυνείδητα (словно бессознательно притянутый), από τη νοσταλγία ενός χαμένου παραδείσου (ностальгией по потерянному раю).

Αυτήν την άγνωστη μορφή, τη μισοειδωμένη στο θάμπος της μαγικής λίμνης, αυτήν είχε προαισθανθεί σαν ήταν παιδί, γι’ αυτήν είχε πολεμήσει κ’ είχε σκοτώσει, αυτήν γύρευε μες στο σπαρτάρισμα των θηραμάτων του, γι’ αυτήν είχε επιστρέψει, χωρίς να το ξέρει, σε τούτην τη χώρα, πριν από οκτώ μήνες, σαν τραβηγμένος ασυνείδητα, από τη νοσταλγία ενός χαμένου παραδείσου.

Το ζήτημα ήταν απλό (дело было простое), φοβερά απλό (ужасно простое). Είχε περάσει τη ζωή (/он/ провел жизнь) του γυρεύοντας μια γυναίκα (в поисках одной женщины: «ища одну женщину»). Τώρα την είχε βρει (теперь /он/ ее нашел). Ποιος ήταν αρκετά δυνατός (кто был настолько силен) για να του φράξει το δρόμο (чтобы преградить ему дорогу; φράζω); Ξεκίνησε στα στενά πλακόστρωτα της αυστριακής πολιτείας (/он/ отправился по узким мощеным улочкам австрийского города; το πλακόστρωτο — мощеная улица; η πλάκα — плита; плитка; στρώνω — стелить; выстилать; мостить), με σφιγμένα τα δόντια (сжав зубы: «со сжатыми зубами»; σφίγγω — сжимать), όπως είχε μπει άλλοτε στο Ουσάκ (также как он когда-то вошел в Ушак), έτοιμος να τσακίσει αμείλιχτα (готовый безжалостно разрушить; τσακίζω) κάθε εμπόδιο στο πέρασμά του (любое препятствие на своем пути).

Το ζήτημα ήταν απλό, φοβερά απλό. Είχε περάσει τη ζωή του γυρεύοντας μια γυναίκα. Τώρα την είχε βρει. Ποιος ήταν αρκετά δυνατός για να του φράξει το δρόμο; Ξεκίνησε στα στενά πλακόστρωτα της αυστριακής πολιτείας, με σφιγμένα τα δόντια, όπως είχε μπει άλλοτε στο Ουσάκ, έτοιμος να τσακίσει αμείλιχτα κάθε εμπόδιο στο πέρασμά του.

Χτύπησε την πόρτα της (/он/ постучал в ее дверь; χτυπώ). Το σπίτι έμοιαζε έρημο (дом казался пустым), με κλεισμένα σχεδόν όλα τα παράθυρά του (с окнами почти всеми закрытыми = почти все окна были закрыты), σιωπηλό (молчаливым). Όπως άλλωστε, και όλος ο δρόμος (как, впрочем, и вся улица). Άργησαν να του ανοίξουν (ему открыли не сразу: «задержались, чтобы ему открыть»).

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Греческий язык]

Греческий с Йоргосом Феотокасом. Избранные рассказы
Греческий с Йоргосом Феотокасом. Избранные рассказы

В книге предлагаются избранные рассказы замечательного греческого писателя Йоргоса Феотокаса адаптированные (без упрощения текста оригинала) по методу чтения Ильи Франка. Уникальность метода в том, что запоминание слов и выражений происходит из-за их повторяемости, без обучения и необходимости использовать словарь. Руководство способствует эффективному развитию языка, может служить дополнением к учебной программе. Предназначена для широкого круга людей, изучающих греческий (под руководством инструктора или самостоятельно) и заинтересованых в познании культуры Греции. Издание подготовлено Анной Путиной.Новогреческий язык. Эта книга поможет вам быстро и без насилия над собой привыкнуть к чужому языку и без зубрежки набрать немалый лексический запас.Запоминание слов и выражений, а также привыкание к грамматическим конструкциям происходит при таком чтении естественно, за счет их повторяемости.Эта книга избавит вас от стресса первого этапа освоения языка.

Илья Михайлович Франк , Йоргос Феотокас

Языкознание, иностранные языки

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки