Грегорианец. Четвёртый

Она опустилась на колени и, закрыв лицо дрожащими руками, углубилась в печальные думы.

Положение действительно было ужасно. Легг Ашер вернулся в Роклэнд, Лау Шез находилась в Ре. Зная, что за ней следят настойчивее, чем когда-либо, императрица смутно догадывалась, что предает её одна из придворных дам, но не знала, кто. Лау Орт не имел возможности выходить за пределы Гартмана и она не могла довериться никому на свете. Ясно представив себе, как велико несчастье, угрожающее ей, и как она одинока, императрица не выдержала и разрыдалась.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вашему величеству? – произнес вдруг нежный, полный сострадания голос.

Императрица резко обернулась. Нельзя ошибиться, услышав этот голос, ведь так говорить мог только друг.

И действительно, у одной из дверей, ведущей в комнату, стояла хорошенькая Кристина Бон. Она была занята уборкой платьев и белья в соседней маленькой комнатке и не успела выйти, когда появился император. Таким образом, она слышала всё.

Императрица, увидев, что не одна, громко вскрикнула. В своей растерянности она не сразу узнала молодую женщину, приставленную к ней Лау Ортом.

– О, не бойтесь, ваше величество! – проговорила молодая женщина, плача при виде отчаяния своей повелительницы. – Я предана вам душой, и, как ни далека я от вас, как ни ничтожно мое звание, мне кажется, что я придумала, как вызволить ваше величество из беды.

– Вы? – удивилась императрица. – Но взгляните мне в глаза. Меня окружают предатели. Могу ли я довериться?

– Ваше величество, – эмоционально сказала молодая женщина, падая на колени, клянусь душой! Я готова умереть за вас.

Этот порыв вырвался из самой глубины сердца и не оставлял никаких сомнений в искренности.

– Да, – продолжала Бон, – да, есть предатели. Но именем всего дорогого клянусь, что нет человека, более преданного вашему величеству, чем я! Ожерелье лежало в кофре, который он унес с собою? Или я ошибаюсь, или не то говорю?

– О! – шептала императрица, у которой зубы стучали от страха.

– Так вот, – продолжала Кристина, – планетарное ожерелье надо вернуть.

– Да, конечно, надо. Но как, как это сделать? – с надеждой в голосе поинтересовалась императрица.

– Надо послать кого-нибудь к герцогу.

– Но кого? Кому можно довериться?

– Положитесь на меня, ваше величество. Окажите мне эту честь, моя императрица, и я найду гонца!

– Но придется написать на карту послание!

– Это необходимо. Хоть два слова, и ваш личный шифр на карте с монограммой.

– Но мой приговор, развод, и ссылка…

– Да, если они попадут в руки негодяя. Но я ручаюсь, что всё передадут по назначению.

– Мне приходится вверить вам мою жизнь, честь, мое доброе имя! Невероятно!

– Разумеется, придется.

– Но как? Объясните мне, по крайней мере!

– Моего мужа дня два или три назад освободили. Я ещё не успела повидаться с ним. Это простой, добрый человек, одинаково чуждый и ненависти и любви. Он сделает всё, что я захочу.

Императрица в горячем порыве сжала обе руки молодой женщины, глядя на неё так, словно желала прочесть всё таившееся в глубине её сердца. Но, видя в её прекрасных глазах только искренность, нежно поцеловала её.

– Сделай это! – и Жанна написала на личную карту с монограммой заглавие послания: «Милорду герцогу Легг Ашеру, Роклэнд. Звёздная империя Рош».

– Будет передано лично в руки, – Кристина приняла драгоценность через несколько минут.

– Великодушное дитя! – проговорила императрица.

Кристина поцеловала императрице руку, спрятала карту в корсаж и унеслась, легкая, как птица.

Вскоре, поймав попутный гравикар, она уже была дома.

И в самом деле, как говорила императрице, она не видела ещё мужа после его освобождения, как и не знала о перемене, происшедшей в его отношении к кардиналу, перемене, которой особенно способствовали два или три посещения графа Шарела, ставшего ближайшим другом Бон.

Граф без особого труда заставил его поверить, что похищение жены было совершено без всякого дурного умысла и являлось исключительно мерой политической предосторожности.

Девушка застала супруга одного. Горемыка с трудом наводил порядок в доме. Мебель оказалась почти вся поломанной, шкафы почти пустыми. Что до служанки-биотехноса, то она сбежала тотчас же после ареста своего хозяина. Бедная была так перепугана, что шла, не останавливаясь, подальше от Грнжа.

Почтенный домовладелец сразу по прибытии домой уведомил жену о своем благополучном возвращении, и та ответила поздравлением и сообщила, что воспользуется первой свободной минутой, которую ей удастся урвать от своих обязанностей, чтобы повидаться со своим супругом.

Этой минуты пришлось дожидаться целых пять дней, что при других обстоятельствах показалось бы Шель Бону слишком долгим сроком. Но разговор с кардиналом и посещения графа Шарела доставляли ему богатую пищу для размышлений, а, как известно, ничто так не сокращает время, как размышления.

К тому же размышления его были самого радужного свойства. Шарел называл его своим другом, своим любезным и не переставал уверять его, что кардинал самого лучшего мнения о нем. домовладелец уже видел себя на пути к богатству и почестям.