Грейте ладони звездами

До чего же ты меня напугал! – в полголоса возмущаюсь я, когда Доминик неясной тенью предстает предо мной в кухонном проеме двери. – У меня чуть сердце не остановилось. Что ты тут вообще делаешь в темноте? Хелена говорила, тебя не будет до утра...

Планы изменились, – говорит он тем же тихим полушепотом, которым мы с ним общаемся с самого начала, словно боясь разбудить его брата, хотя неожиданное появление Ника, кажется, его лишь разбузыкало, и Томми смотрит на силуэт брата в лунном свете большими, совиными глазами.

Мог бы хотя бы свет включить, –  я немного злюсь на него за свой испуг, и Доминик это понимает – он тихо хмыкает и улыбается из темноты.

Так бы и сделал, знай я, что ты появишься тут посреди ночи.

И я снова повторяю вопрос:

Что ты там делал в темноте? Мечтал о несбыточном?

Снова улыбка, неслышная, тихая, почти скрытая, как фонарь в темноте, накрытый плотной тканью, и проблеском этого света – едва заметный промельк зубов, когда он вдруг начинает улыбаться.

Я думал, – звучит его ответ. И я понимаю, что с удовольствием ловлю тихие вибрации Доминикова голоса в этой пугающей темноте чужого дома, который вдруг перестает казаться мне странным и одиноким – присутствие Доминика разогнало всех сумрачных монстров...

Не знала, что ты подвержен этой болезни! – отзываюсь я на это признание, с трудом удерживая голову Томми на своем плече.

Ты много чего обо мне не знаешь, хотя и уверена в обратном...

Меня удивляют эти его слова, сказанные с некой латентной обидой в голосе, хочу парировать этот выпад, но тут Томми еле слышно шепчет:

Хочу спать. Можно мне в кроватку?

Я удобнее перехватываю его руками.

Конечно, малыш. Пойдем!

 Доминик подходит и берет у меня мальчика.

Спасибо, – благодарно охаю я, разминая затекшие мышцы и бредя вверх по лестнице каким-то стопудовым мешком с картошкой.

Ник бережно укладывает брата в кровать, и тот даже прикрывает глаза, как бы намереваясь сразу же уснуть, и я спрашиваю Доминика:

Так ты сегодня никуда больше не собираешься?

Нет.

А как же твоя вечеринка?

Никак. – Ну что ж, немногословно, думаю я про себя, но вопросов больше не задаю...

Значит я могу пойти домой. Ты ведь присмотришь за Томми? Думаю, Хелена скоро вернется.

Доминик поправляет покрывало в ногах брата, а потом смотрит на меня долгим, задумчивым взглядом. Уверена, что он хочет сказать мне нечто другое, когда тихо произносит:

Да, я присмотрю за братом.

И тут этот  негодник открывает глаза и берет меня за руку:

Тетя Джессика, расскажите сказку! Пожалуйста.

Я невольно улыбаюсь, так как это не первая подобная просьба Томми.

Какую же сказку ты хотел бы услышать? – интересуюсь я, и личико мальчика  лучится хитрицой в свете бледной настольной лампы.

Про короля с ослиными ушами! – Я знаю заранее, что именно это он и скажет – маленького Томми неизменно интригует бамбуковая дудочка, извещающая подданных об ослиных ушах их короля.

Хорошо, я буду рассказывать, а ты закрывай глазки. – Пристраиваюсь под боком у мальчика, и ощущаю, как говорится, затылком, внимательный взгляд его брата, наблюдающий за нами.

Могу я тоже послушать? – интересуется он, присаживаясь с другого края кровати. – Никогда не слышал этой сказки.

Совсем никогда?! – удивляется маленький Томми. – Но ведь ты такой большой...

Доминик хмыкает.

У меня не было такой вот Джессики, которая бы рассказывала мне сказки на ночь, – произносит он, обращаясь к брату, а потом – ко мне: – Мама не была сильна в историях, думаю, ты сама это знаешь. Так могу я остаться?

Это твой дом, тебе не нужно спрашивать, – отвечаю я, чувствуя себя участницей все той же фантасмагории, сотканной из теней и полусвета. А Томми лишь протягивает брату руку, и Доминик, сжав маленькую, хрупкую ладошку, растягивается по другую сторону от него, подложив другую себе под голову. Я обращаю внимание на то, какие глубокие тени залегают на его щеках под густыми рестницами и как это несправедливо, когда у мужчины они такие темные и густые... Легкая щетина покрывает его высокие скулы, похоже он сегодня еще не брился, и мне эта его небритостость кажется очень притягательной. Просто невероятно, насколько красивы могут быть некоторые люди!

А сказка? – вырывает меня из созерцательности голос Томми.

Да, я тоже заждался, – усмехается Доминик, не открывая глаз. Должно быть, он догадывается, что я рассматривала его!

Смущенно отвожу взгляд в сторону и принимаюсь рассказывать историю про ослиные уши примерно в сотый раз кряду. Где-то на половине истории дыхание мальчика становится мерным и глубоким – похоже, он уснул, и я замолкаю, чтобы убедиться в этом. Доминик тоже кажется спящим, по крайней мере он ни разу не пошевелился с самого начала истории.

Гляжу на часы, показывающие начало третьего ночи, и тихонько шевелюсь, чтобы размять затекшее тело. С неудовольствием думаю о том, что Хелена могла бы уже и вернуться... Где можно пропадать так долго?!

Разве ты не станешь рассказывать дальше? – вырывает меня из задумчивости голос Доминика. – Ты остановилась на самом интересном.

Я думала, ты уснул, – отзываюсь на это, только теперь заметив, что он смотрит на меня.