Грейте ладони звездами

Не думаю, что смог бы уснуть рядом с тобой. – Да, это определенно слова с подтекстом, который я  в данном случае предпочитаю не понимать. Этакая глупышка тридцати с лишним лет... К счастью, Ник избавляет меня от необходимости как-либо реагировать на свои слова, быстро добавив:

Мне, действительно, хочется узнать, чем вся эта история закончилась. Бывало в детстве Пауль полночи кряду пересказывал мне прочитанные им книги... Это было здорово.

Внимательно всматриваюсь в его глаза, которые как будто хотят мне о чем-то сказать.

Извини, Ник, но уже очень поздно и мне пора домой, – осторожно спускаю ноги на пол, нащупывая ногами свои баретки, –  да к тому же ты достаточно большой мальчик и можешь сам узнать концовку, – встаю и выразительно смотрю на него.

Да, я большой мальчик и даже умею читать, – отзывается он совсем тихо, – но мне все равно нравится слушать твой голос.

Очередную долгую секунду мы смотрим друг другу в глаза: я пытаюсь понять, зачем он говорит мне все эти вещи, какую игру ведет, а он словно хочет убедить меня в чем-то... В чем? В своем интересе, искренности? Не знаю, но игривости в этом взгляде нет точно, и это меня немного пугает.

Мне пора, Ник, – говорю я, отводя взгляд, посколько в голове вместе с пульсом бъется одна-единственная мысль о бегстве – мне не хочется вести эти итимные разговоры. – Проследи за Томми, пожалуйста.

Он теперь проспит до утра, не стоит волноваться.

Я лишь киваю на это головой и собираюсь было выйти в коридор, когда внизу хлопает входная дверь... Хелена. О, и кажется не одна... Ее переливчатый смех, приглушенный приложенной ладонью или, возможно, чужими губами, мужскими чужими губами, если судить по второму баритону, явственно отзывается в пустом доме каким-то инородным отзвуком другой жизни. Мы с Домиником переглядываемся, а через секунду он уже стоит рядом со мной у перил лестницы и выглядывает вниз, пытаясь оценить происходящее.

Когда же на кухне включается чайник и начинают позвякивать пустые стаканы, а потом все это и вовсе перекрывает грохот упавшей на пол посуды, и Хелена отзывается на этот тарарам лишь тихим стоном – чувствую, как руки Доминики осторожно ложатся мне на плечи и тянут обратно в комнату. Мне не хочется, чтобы он видел мое красное лицо, поскольку нескромная догадка о происходящем внизу стыдливой волной ударяет мне в голову.

Эй, – шепчет Ник мне в самое ухо, – что с тобой? Она не знает, что мы здесь и не узнает, если ты этого боишься. Иди сюда!– мы ретируемся назад в комнату Томми, и Ник тихонько прикрывает дверь.

Как я теперь уйду домой? – вопрошаю почти риторически.

Ну да, сейчас не лучший момент для этого, – хмыкает парень с улыбкой. – Будет немного неловко застать мамочку на обеденном столе с ее новым кавалером...

Как ты можешь такое говорить? – возмущаюсь я скорее по привычке, заламывая руки. – Она все-таки твоя мать...

Ну знаешь, это не в первый и не в последний раз, Джессика, – произносит Доминик немного обиженно, но с улыбкой. – Наша мама, как ты уже заметила, несколько отличается от тебя; в ее отправдание скажу лишь одно: она не знает, что мы дома, – его руки все еще лежат на моих плечах. – Кажется, ты в шоке! Хочешь вылезти в окно? Я подсоблю.

Жуткая, жуткая ситуация: Хелена внизу... на обеденном столе... а я тут... с Домиником посреди ночи...

Мне надо позвонить Юргену, – говорю я наконец, доставая свой телефон. – Вдруг он придет искать меня. – От подобной перспективы меня даже передергивает.

Лучше напиши, иначе тебя могут услышать! – Ник скашивает глаза на дверь.

Я глухо стону и быстро набираю текст сообщения: «Я заперта в комнате Томми – Хелена внизу с кавалером «пьет чай» за обеденным столом. Ну, ты понимаешь!!! Не волнуйся за меня, схоронюсь до поры до времени».

Отлично получилось! – одобряет парень мое послание, бессовестно заглядывая через мое плечо. – „Пьют чай за обеденным столом» – непревзойденный эвфемизм.

Я уж хочу было пожурить его за подсматривание, но тут серия понятного рода стонов доносится до нашего слуха, и я отступаю к окну, словно лишние пару метров могут избавить меня от чрезмерного неудобства данной ситуации. Мало того, что Хелена занимается любовью прямо на кухне, так я еще вынуждена слушать все сопутствующие этому звуки вместе с ее собственным сыном... а с ним, с Домиником, это особенно невыносимо. Его же вся эта ситуация, кажется, только забавляет...

Тренькает мой телефон и я читаю сообщение Юргена: « Да у тебя настоящее приключение, дорогая! Сочувствую. Возвращайся, как только сможешь... и непременно расскажи обо всем». Я улыбаюсь и мне даже становится чуточку легче. Ник, следивший за мной со стороны, интересуется:

Ну что, остаемся или лезем в окно?

Я не умею лазать по крышам, если хочешь знать, – шепчу я все с той же улыбкой на лице, хотя, если честно, мы могли бы говорить в голос – увлеченная парочка навряд ли бы нас услышала, – поэтому лучше уж переждем «бурю» здесь...

О, новый эвфемизм! Да ты просто мастер по эвфемизмам, Джессика.