Грех совести

Жизнь в семье

Саша перебрался к Алле на следующий же день от своих друзей, уезжающих в Израиль. Он не хотел им мешать, потому что они увозили с собой все, включая мебель, и контейнеры за мебелью прибыли с утра. Любимый диван, на котором Саша проводил ночи, когда приезжал в Москву, сегодня должен был быть запакован вместе с другой мягкой мебелью.

Алла устроила ему домашнюю экскурсию, как будто он еще ни разу не был в ее доме. Она торжественно провела его на кухню и показала, где что лежит и висит. Потом показала, что лежит в кладовке, что в коридоре и все внутренности в тумбочках и комоде. Потом усадила на диван и стала торжественно знакомить со своими клоунами, называя каждого по имени и рассказывая историю его коротенькой клоунской жизни. Это было забавно. До этой минуты Алла так подробно и трепетно не рассказывала об отношении к своей маленькой «семье». Только тогда Саша вдруг понял, до какой степени Алла одинока на самом деле. У него защемило в горле от этого неожиданного открытия. Он сидел на диване и думал о том, что его будущая жизнь окажется намного сложнее, чем ему показалось с самого начала, а клоуны нависали над ним с полок и очень внимательно рассматривали своими глазками-пуговичками. Саше стало даже неуютно под их взглядами… Он встал и ушел на кухню…

Алла развешивала в своем «девичьем шкафу» мужские рубашки, каждую прикладывала к щеке и тихонько гладилась об нее, пока Саша не видел. И рубашки, и пиджаки ошалительно пахли Сашей, и этот запах возбуждал ее до состояния вставания дыбом волосиков по всему телу и приведению ее возбудительных рецепторов до состояния нетерпения. Тогда она бросала рубашки на диван, бежала к Сашке на кухню, хватала за руку и тащила на широкую кровать, за шторку… Он не сопротивлялся… Он тоже всегда был готов к ее набегам и даже где-то рад им…

В таком сумбуре жарких чувств и объятий неделя пролетела в один миг. В этот миг, кроме сумасшедшего интима, были вплетены поездки на работу вдвоем, потому что Алла придумала предлог не отпускать его от себя ни на секунду:

– Я должны тебя с публикой познакомить, поэтому мы будем ездить на мою работу вместе. Правильно? А заодно прошвырнемся по всем студиям и посмотрим, кто чем дышит. Я должна приучать к тебе телевизионный бомонд.

Честно говоря, телевизионную публику Алла и сама-то знала плохо, но надеялась на свое пробивающее все стены удостоверение, по которому она могла себе позволить вламываться в любые кабинеты и студии. Их новая программа не была музыкальной, она была больше публицистической, но интервью предусматривали мнение на темы дня людей разных слоев населения, в том числе и артистов, и редакторов из соседней студий, и операторов, и даже уборщиц. В данным момент на них надвигалась программа про научные открытия и приходилось больше общаться с людьми умственного труда. Для Аллы бывшие пролетарии умственного труда как-то неожиданно превратились в наукообразных индивидуумов, пугали непонятными словами и заумным выражением лиц. Но Алле было некогда слушать про летающие тарелки, про теории разбегающихся Галактик или черные дыры. У нее в голове сидел только Саша.

Алла усаживала Сашу в своем кабинете и носилась по студиям волчком, даже лабиринты коридоров на удивление быстро оказались знакомыми и не пугали больше своими углами и поворотами. Алла за одну неделю узнала больше, чем за предыдущий месяц. Теперь она знала в какой студии какая программа в запуске, куда нужно подойти и с кем переговорить, чтобы не прозевать и во время показать Сашу кому надо.

В результате таких массированных усилий Алла пристроила Сашу в одну из музыкальных программ на прослушивание. Как молодого певца-композитора его решил показать зрителю канал Муз-ТВ сразу с несколькими его новыми песнями. Это была первая победа…

– Ты мне скажи честно, тебя это устраивает? А? – допытывалась Алла, заглядывая к нему в глаза.

– Конечно! Для меня это будет второе демонстрирование меня в ящике. Где-то полгода тому назад мы уже записывали одну из моих песен вместе с «Временами года». Тогда это было не очень важно, хотя впервые и в диковинку, потому что и без телевидения были гастроли, успех и жирный кусок хлеба с маслом и икрой, а сегодня это мое личное пробивание лбом стены успеха для своего собственного я и на всеобщее обозрение. От этой рекламы зависит и будущее, и кусок хлеба, и масло и, возможно, икра.

Алла видела, что Саша очень волновался, выбирая утром рубашку. Он одевал то одну, то вторую, прикладывал к ней галстук, менял их. К галстуку в зеркале на его грудь прикладывала свою голову и Алла. Она суетилась, мешала советами и переживала больше, чем он, хотя не показывала ему своего волнения. Она строила глазки и ему, и всей своей клоунской семье, спрашивая у них:

– Ребята! А вы что молчите? Вы должны давать моему любимому советы про галстук и рубашку!