Грехи дома Борджа

Достойной и добродетельной монне Виоланте , – начиналось письмо, и я вспыхнула ярким румянцем, подумав, как секретарь с хозяином хихикали, обсуждая форму обращения. Я продолжила читать с холодеющим сердцем, мне казалось, будто вся теплая кровь в моем теле прилила к щекам.

...

Позвольте нам выразить самые искренние поздравления и воздать благодарственные молитвы за благополучное рождение вашего сына…

«Вашего» сына, написал он. Не «нашего», не «моего», а «вашего». Что ж, наверное, Чезаре просто проявил осторожность с выбором слов, помня об интересах семейства жены. Разумеется, щедрость подарков доказывала, что он признает Джироламо своим, хотя и считает разумным не заявлять об этом. Я жадно прочитала строки, надеясь наткнуться на какой-то знак, зашифрованную фразу, свидетельствующую о том, что Чезаре горд, доволен и любит меня. Но ничего не нашла. Полстраницы формальных банальностей, под которыми стояла его официальная подпись: «Dux Valentinus». Борясь с внезапно навалившим невыносимым одиночеством, я покинула кровать, подошла к горящему камину и швырнула в него письмо. На моих глазах восковая печать зашипела и задымилась, бык, ключи и лилии расплавились. Очень хорошо, подумала я, очень хорошо. В таком случае нас остается двое, Джироламо и я. Джироламо и я против всего мира.