Грехи отцов наших и другие рассказы

Браун ничем таким не мучился. Все утро он расхаживал по залу, улыбался и кивал товарищам по заключению. Квинтана угрюмо забился в угол, сидел один, издалека сверкая на нас глазами. С такого расстояния не разглядеть было его лица, но мне представлялся застывший на нем оскал. Альберто попробовал втянуть меня в разговор – думаю, его заботила моя мрачность.

Когда двери открылись, впустив охрану с обычной утренней трапезой: текстурированными дрожжевыми протеинами в крахмальной упаковке, которой мы заедали главное блюдо, – меня пронзил ледяной ужас, и тогда я решился. Браун, сияя, заторопился к ним. Я кинулся ему наперерез, размахивая руками, привлекая его внимание и заодно внимание охраны и людей Фонг. Что тем самым я способствовал планам Квинтаны, выяснилось позже. В мои намерения это не входило.

– Я ошибся, – проговорил я, дергая Брауна за рукав, как ребенок, добивающийся внимания отца. – Я ночью понял, что ошибся.

– Нет, не ошиблись, – раздраженно отозвался Браун. – Я перепроверил.

– Нет же. Это не все. Я понял, что это не все. Могу показать.

Охраной командовала высокая женщина с сотнями крошечных черных родинок на лице. Для меня она, как вся астерская охрана, была вроде неподвластного нам закона природы. Я еще настойчивей потянул Брауна за рукав, спеша увести его в сторону, чтобы она не слышала. Я уже не сомневался, что астеры отдадут марсианину худшее, а не лучшее. Я боялся навести ее на мысль, что мне известен верный ответ. Браун не поддавался, и тогда я склонился к его уху.

– Это не яйцо, – прошипел я. – Это опорная система стабильной нелокальности. Средство передачи информации. А может быть, и массы. Оно только похоже на биологическую структуру, потому что включает в себя биологический материал.

Впервые я уловил в глазах Брауна сомнение. И понадеялся, что этого достаточно, чтобы пошатнуть его уверенность.

– Ерунда, – произнес он.

Я слишком хорошо сделал свое дело.

– Примените имплицитный структурный анализ, – уговаривал я. – Попробуйте рассматривать мембраны не как стены, а как пути. Проследите, как идет подкрепление резонанса. Протомолекула что-то открывает. Это не пришелец, а средство, позволяющее пришельцам говорить с нами. Или попасть к нам. Не принимайте на веру, рассмотрите данные!

Браун заглянул мне в глаза так глубоко, словно мог сквозь зрачки измерить мою искренность. За нашими спинами взметнулся странный, придушенный крик, и я обернулся на звук.

Далее мои воспоминания сбиваются.

На меня никогда прежде не нападали с ножом. Мне это представлялось совсем иначе. Припоминаю, что внезапный удар сбил меня с ног. Очень громкий крик очень далеко от меня, словно множество голосов, перебивая друг друга, отдают приказы, а кому – я не знаю. В уши бьют выстрелы – тут ошибиться невозможно. Лежа навзничь на палубе, уставившись в пустой ряд глазков над собой, я был уверен, что меня пнули или лягнули в грудь, сломали ребра, но, коснувшись рукой бока, я обнаружил на ладони кровь и понял – нет. Выстрелы. Квинтана в четырех метрах от меня, голова и грудь изуродованы пулями. Очень живо вспоминается Фонг, стоявшая надо мной с пистолетом в руке, но я почти убежден, что это ложная память. Не могу представить, чтобы астеры рискнули вооружить кого-то из нас, пусть даже у нас был общий враг.

Другие обрывки воспоминаний более правдоподобны, но ни с чем не связываются. Альберто, сжимающий измазанные кровью кулаки. Астерские охранники, придавившие меня к полу, – то ли прикрывают, то ли пытаются остановить кровотечение. Запах стрельбы. Шершавый колючий пол под щекой и ладонями. Может, нормальный человек и сумел бы связать эти обрывки в целостную картину атаки, находят же люди смысл в бессвязном сюрреализме сновидений. Для меня они просто существуют. Меня не страшат разрывы когнитивного континуума – подозреваю, что они не страшат никого из научников.

Позже я слушал рассказы о случившемся. Квинтана, с боевым кличем ринувшийся на нас. Если верить Наварро, он, чтобы добраться до меня, оттолкнул Брауна. Охранник-астер застрелил Квинтану, а женщина с родинками потом стояла над его трупом, бранилась на своем невразумительном арго и орала на подчиненных. Брауна первым делом вытащили за дверь, нашли другое помещение, чтобы защитить и изолировать его от нас. Ко мне быстро прибыли медики, но эвакуировать меня не стали. Я лежал сперва на полу, потом на ложе-амортизаторе. Острый кусок, который Квинтана выломал из стального каркаса амортизатора, вошел справа под ребрами, под углом, нацеленным в печень. Еще бы несколько сантиметров, и шансов выжить у меня бы практически не осталось. Сейчас я нахожу затруднительным обдумывать варианты событий, сознавая, что они не осуществились. Но это пришло позже.