Грехи отцов наших и другие рассказы

Вполне вероятно, где-то на их схемах отыскался бы квадратик с черточками, обозначавшими временные бараки. Точнее сказать – многоцелевое общественное помещение. Теперь оно представляло собой стены в два с половиной метра высотой из металлических блоков, из-за желтых щепок и патины на голубом герметике всегда казавшиеся грязноватыми, сколько бы Филип их ни драил. Потолочные светильники полного спектра были как в кабине его последнего корабля – «Стихоплета», а в единственной внутренней комнате стояли две полотняные койки-раскладушки. Одна – его, вторая – его начальника Моза. Третья в их группе, Диесизет, осталась в Альфе – если еще где-то осталась.

– Просыпайся, – позвал Моз.

Филип заворочался на койке, застонал.

– Проснись!

– Не могу, – промычал Филип. – Я умер. Мертвые не просыпаются.

– Ничего ты не умер.

– Тогда почему у меня все болит?

– Потому что не умер, – визгливо рассмеялся Моз. – У мертвых не болит. Это жизнь.

– А точно не ад? – отозвался Филип. Сон уже отступил, оставив после себя боль и страх.

– Может, и ад, – уже почти без смеха согласился Моз. Когда Филип перевернулся на бок, он поставил у его плеча тарелку. Текстурированные протеины с остатками перечного соуса. Даже при его нынешнем состоянии пахло недурно. Филип сел, зачерпнул ложку. Моз стоял над ним, скрестив толстые руки. – День ты проспал, теперь давай поработай.

– Я готов, – ответил Филип так, будто трудовой контракт еще действовал, будто «Стихоплет» должен был вернуться, доставить новых рабочих, а их унести из колодца к звездам. Этот театр они с Мозом разыгрывали друг для друга. Моз исполнял роль добродушного начальника, Филип – разгильдяя-подчиненного. По голосу Моза он угадывал, что игра сходит на нет. Как у всех.

Альфа с Бетой вдвоем составляли все население планеты и почти все население системы. Филип слыхал, что на одной из жидких лун второго газового гиганта торчало старательское суденышко. Если так, его команде следовало поскорей валить к планете и как-нибудь приземляться. Закрылись врата, и все человечество – насколько оно могло что-то значить в их жизни – от десятков миллиардов свелось к двум тысячам. Если не меньше того. И если они не остерегутся, точно станет намного меньше.

Филип выскреб ногтями последние крошки пищевых дрожжей и грибницы. Снаружи просачивались голоса. А сквозь голоса – лязг колотушек по стали. Филип потянулся было проверить ручной терминал, только тот неделю как сломался, а запасных частей не осталось. Кое-что могли бы распечатать фабрикаторы, но сырье заканчивалось, а Филип больше не нуждался в ручном терминале. Чтобы узнать время, стоило только выйти на улицу. О том, нужен ли ему отдых и сколько, говорила ноющая спина.

Из семи планет, на которые доводилось ступать Филиппу, – все с малой силой тяжести, да и то две оказались для него слишком тяжелы – самыми переменчивыми небесами отличалась Джанна. В иные дни на густой синеве в полдень были видны ярчайшие звезды. В другие, как сегодня, от горизонта до горизонта расстилалась оливковая зелень. Холодный, с душком ветерок напоминал старые водоочистительные мощности Цереры. При дневном свете нанесенный поселку ущерб воспринимался по-другому. Легче – потому, что Филип видел своими глазами, а не полагался на разыгравшееся воображение. И тяжелее, потому что уже нельзя было успокаивать себя, что со светом все станет иначе.

Чудовище проломилось сквозь складское здание и механическую мастерскую, где научники создавали флотилию горнодобывающих дронов. Оба строения смяло в лепешку. Останься зверь на прежнем курсе, он прошел бы сквозь все бараки, и тогда копай могилы для половины жителей поселка. Но получилось иначе – труп лежал на площади, вскрытый и облепленный местными насекомыми-падальщиками и роем биологов. Среди них расхаживал Левард, взволнованно жестикулируя широкими, измазанными в крови ладонями. Филип высмотрел в толпе Моза, распоряжавшегося теми, кто пытался спасти хоть что-то из убитой мастерской. Там же был Кофи и круглолицая женщина – Алия или Адалия. Что-то в этом роде. Раз «Стихоплета» ждать не приходилось, стоило, пожалуй, уделять больше внимания таким вещам. Филип, сунув руки в карманы, неторопливо подошел, оглядел всю эту кашу. Кофи, увидев его, приветливо помахал.

– Могло бы быть лучше, – заметил Филип, кивнул на развалины.

– А могло и хуже, – возразил Моз. – Потеряли несколько точных станков, но если вынести аккуратно, ручаюсь, почти все можно будет вернуть в строй.

– Посмотрю, свободен ли сварочный аппарат, – сказала «вроде бы Алия» и зашагала куда-то. Черная нашивка на ее комбинезоне говорила, что женщина из ремонтной бригады. Из людей Джандро.

Филип снова перевел взгляд на убитое чудовище и окруживших его людей. Тех, кто работал в основном языком.

– Я тоже заметил, – сказал Кофи.

– Угу, – кивнул Филип. – А что поделаешь?