Грехи отцов наших и другие рассказы

Его однообразный вопль разносился над катастрофой, словно завывание сирены. Филип уже просчитывал, что они потеряют. Медцентр. Барак научников. Склад сухих продуктов.

– В ряд! – кричал Левард, размахивая сразу двумя факелами. – Встать в строй! Этого оставьте пращникам.

– Что-то их не слышно, – проговорил Джандро. Лицо у него было в копоти, обожженное плечо покраснело. Откуда взялся ожог, Филип не заметил.

– По местам, – сказал Левард.

– Он прав, – заметил Филип. – Праща не сработала.

– Не знаю. Не мое дело.

В темноте поселка раздался вопль.

– Черт! – ругнулся Джандро и протянул к Филипу руку: – Нагата, дай-ка твой факел.

Филип перехватил древко и вложил в широкую ладонь Джандро.

Ремонтник ткнул в землю горящей моховой обмоткой и подошвой, как собачье дерьмо, соскреб ее со стержня. Открылось пятидюймовое острие, изогнутое на семьдесят градусов от основы. Джандро на пробу хлестнул им по земле.

– Стройся! – орал Левард.

– Хрен тебе, – обронил Джандро, словно предлагал Леварду взять сэндвич к кофе. И длинными прыжками бросился к новому пролому в стене.

– Я его верну, – предложил Филип, больше потому, что остался без факела, а в поселке буйствовало чудовище. Надо же было что-то делать.

Он не узнал поселка: в темноте виднелись развалины. Поперек дороги лежала рухнувшая стена здания. Тощий, как привидение, Аркадий Джонс сидел у водоочистителя, уронив голову на колени, – мертвый. Свет погасили, чтобы не привлекать чудовищ. Сейчас это представлялось ребяческой выдумкой: если ты их не видишь, они тебя тоже не увидят. У Филипа часто стучало сердце – напоминало, что он для такого не годится. Что он – астер в гравитационном колодце. И старик.

Впереди двигалась на фоне темноты громоздкая тень. Филип направился к ней, сам не зная, что собирается делать. Просто есть задача, ее надо решать. При свете звезд и тонкого месяца он различал только обширный подвижный зад и двойной хвост толщиной в два его бедра. Чудовище вроде бы дернулось, чуть завалилось влево. И взревело, но взревело от боли.

На крыше фабрикаторного цеха, там, где полагалось стоять праще, вспыхнул прожектор. Луч нашел и повел прущее по открытому пространству чудовище. Филип не сразу понял, что он видит: на спине зверя сидел Джандро – прижался всем телом и бил древком факела по башке. Наконечник блестел от крови. Филип остановился.

На площади громить было почти нечего – во всяком случае, ничего такого, чего они не могли бы заменить или отстроить. И все же плохо верилось, что Джандро правит зверем, ведет его именно туда, куда хочет. Филип не без трепета смотрел на могучего ремонтника, который колотил улыбчивого монстра титановым острием.

С крыши лаборатории долетели человеческие голоса, гомон прорезала громкая частая очередь. По боку чудовища протянулась цепочка ран, зверь болезненно дернулся.

– Не стрелять! – выкрикнул Филип. – В человека попадете!

Но Джандро уже соскочил. Чудовище, заметавшись от яркого света и боли, развернулось. Кровь заливала ему бок и струилась из глаза по щеке – такая же красная, как у людей. Краснее не бывает. Еще одна прерывистая очередь легла точнее, впилась в шкуру, как отбойный молоток. Чудовище подняло башку, попыталось снова запеть, но оно задыхалось, голос сбивался. Оно сделало еще шаг, оступилось, шагнуло обратно и мягко осело на голую землю, будто вздремнуть прилегло. Глаза остались открытыми, но потухли.

Филип пробивался к Джандро, в душе уже считая того покойником. Но нет, он стоял на коленях, выбивая тучи пыли из штанов, и ухмылялся.

– Ты цел? – спросил Филип. – Нужен врач?

– Я в порядке, – ответил Джандро.

– А мог погибнуть, койо.

Джандро улыбнулся еще шире и пожал плечами. Чудовище вроде бы выдохнуло последнюю каплю жизни. Оно и мертвое устрашало. Джандро нагнулся, подобрал окровавленный стержень, бросил его Филипу.

– Вот, спасибо, что одолжил. Идем, покажем драным шлюхам, кто тут главный.

* * *

Система Джанны входила – прежде – в сеть врат, объединявшую с Сол и Лаконией более тринадцати сотен систем. Вокруг немолодого солнца вращались две планеты в зоне Златовласки и, растянувшись в глубину космоса, четыре газовых гиганта, окруженные облачком лун – каждый сам как солнечная система, – да еще скудный, не оправдавший ожиданий пояс астероидов. В годы золотой лихорадки на планету в зоне жизни претендовали полдюжины различных организаций – пока спор за сельскохозяйственные угодья не вылился в краткую, но взаимоистребительную атомную войну и не заставил вмешаться Союз перевозчиков. Чуть ли не на десять лет система попала в первую десятку проблем для юристов корпораций и администрации Союза. Спор о правах постоянно близился к разрешению, да так и не разрешился.

Потом развернулась Лаконская империя, железным кулаком смяла все красные ленточки, и тогда «Горнодобывающий и финансовый холдинг Эмерлинг-Восс» сдул пыль со своих проектов.