Грэм Мастертон. Рассказы

— Ну, да. А потом Стивен станет им заливать, что на работе у него сплошной стресс, что ему жаль и он больше пальцем меня не тронет.

— Лили, хотя бы сходи к психологу. Пожалуйста.

За конскими каштанами, ограждающими зону отдыха, полыхнула молния, а потом оглушительной отрыжкой прогрохотал гром. Дети с криками носились между палатками, прямо под дождём.

— Почему, как мы устраиваем праздник, всегда идёт дождь? — продолжала разговор Хизер. — Можно подумать, Богу угодно, чтобы мы только собирали пожертвования на ослиные приюты. Его сын везде разъезжал на осле.

Но Лили этого не слушала. Она хмуро разглядывала женщину, которая укрывалась напротив них, за палаткой с пирожными. Та женщина была одета в серую вязаную шапочку и такой же серый дождевик длиной до колен, лицо её выглядело бледным и осунувшимся, губы плотно сжаты. При ней был маленький серый бедлингтон-терьер, который то и дело встряхивался.

Что нервировало Лили — женщина, не мигая, уставилась на неё. На несколько секунд Лили отвернулась, но, оглянувшись назад, заметила, что женщина всё ещё на неё таращится.

— Видишь ту женщину? — спросила она у Хизер.

— Какую женщину?

— Вон ту женщину — что в сером плаще и с собакой — за палаткой с пирожными.

— А что с ней такое?

— Она таращится на меня. Она таращится на меня уже несколько минут.

Хизер скорчила гримасу.

— Может, она тебя знает.

— Ну, я-то точно её не знаю. И глянь. Она до сих пор таращится на меня.

Громыхнул ещё один раскат, но уже гораздо дальше, и дождь начал утихать. Через несколько минут Лили и Хизер выбрались из-под защиты тента, и скоро проходы между палатками снова заполонила толпа. Лили пригляделась, не стоит ли ещё за палаткой с пирожными женщина в серой шляпе и сером дождевике, но той уже не было.

Перед тем, как забрать Поппи из «Вязов», Лили припарковалась на Хай-стрит, за двойной жёлтой линией[64], чтобы купить свиные отбивные, стручковую фасоль и булку свежего хлеба. Ещё она заглянула в винный магазин и приобрела по акции две бутылки «Мерло».

Обычно Стивен пил «Мерло», и Лили подумала, если она притворится, что не против его склонности к выпивке, при условии умеренности, может, он и не поймёт, что она настолько это осуждает. «Ты всегда меня осуждаешь. Лишь потому, что ты дочь юриста. Да кого, чёрт подери, ты из себя строишь?

Ожидая у прилавка в винном магазине, Лили взглянула в окно, не видно ли поблизости инспекторов дорожного движения. Прямо за стеклом, уставившись на неё, стояла женщина в серой шляпе и сером дождевике, вместе со своим бедлингтон-терьером.

Лили уже решилась выйти на улицу и спросить, что ей нужно, когда продавщица взяла у неё бутылки «Мерло» и сказала:

— Добрый день, мадам. Будете платить картой?

Пока Лили расплачивалась и выходила из магазина, та женщина уже ушла. Лили окинула взглядом Хай-стрит, но её нигде не было видно.

Тем вечером она рано уложила Поппи и Джейми в кровать и почитала им рассказ «Крис Кукс в Злюколяндии» — про мальчика, который всё время скандалил, пока его не утащили чудища, которые могли вопить гораздо громче, чем он.

— Мамочка, — проговорила Поппи, когда Лили подтыкала ей одеяло. — Мы ведь не будем уходить отсюда, правда?

— Конечно, нет, милая.

— Но папочка всегда кричит и заставляет тебя плакать. Я не люблю, когда он кричит и заставляет тебя плакать.

— У папочки очень беспокойная работа. Иногда это заставляет его кукситься, как Криса Кукса в Злюколяндии. На самом деле он такого не хотел.

— Я слышала, ты сказала папочке, что заберёшь нас отсюда.

— Ну, это потому, что я тоже куксюсь. Но я тоже такого не хотела.

— Та леди говорит, что ты не должна нас увозить.

— Леди? Какая леди?

— Она сегодня стояла около детской площадки и позвала меня. Она сказала: «Поппи». Потом она сказала: «Твоя мамочка не должна бросать папочку».

Лили уставилась на дочь.

— Как эта леди выглядела?

— На ней были серая шерстяная шапочка и серый дождевик, и у неё была собака, похожая на чумазого ягнёнка.

— Это всё, что она сказала? Она не говорила тебе, как её зовут или откуда узнала твоё имя?

Поппи помотала головой. — Прозвенел звонок, и мне пришлось зайти внутрь.

В десять пятнадцать Стивена ещё не было дома. Лили стояла в гостиной с бокалом «Мерло», почти не шевелясь, разглядывая себя в зеркале над каминной полкой, словно там отражался кто-то незнакомый. Тридцатипятилетняя женщина, блондинка с короткой стрижкой, чёрные глаза, которые превратились в радужные, как будто она нацепила личину Пьеретты.

Лили не знала, садиться ужинать или нет. В такой поздний час аппетит у неё уже пропал, и неизвестно, в каком настрое будет Стивен, когда в конце концов заявится домой.

Она ещё стояла перед зеркалом, когда в дверь позвонили. Лили пошла в прихожую открывать. Сквозь жёлто-зелёное витражное окно входной двери виднелась искажённая тёмная фигура.

— Кто там? — спросила Лили.

Мгновение продолжалось молчание, но затем прозвучал женский голос:

— Не открывайте дверь. Этого не нужно. Но не забирайте отсюда детей.

— Что? — возмутилась она. — Кто вы?