Грэм Мастертон. Рассказы

— Кто вы? — спросила Грейс, но её слова, казалось, вылетали как битые осколки фарфора. — Как вы сюда попали? Убирайтесь!

— Jestem głodny, — повторила женщина, на этот раз с бо́льшим нетерпением, и похотливо поманила к себе Дэйзи, высунув кончик языка — остроконечного и скользко-серого, как у змеи. Её длинный подбородок покрывала чёрная щетина.

Затем Грейс посмотрела вниз и увидела, откуда здесь появилась эта женщина. На полу лежала Анка, кукла Габриэлы, наполовину укрытая пледом, свисавшим с края кроватки Дэйзи. Глаза у Анки были закрыты, как всегда, когда она лежала на спине. Но рот был широко раскрыт, и из него исходил густой чёрный дым.

Дым поднимался по комнате и переплетался в форму женщины в чёрной мешковине. Как джин из лампы, подумала Грейс.

Она снова подняла взгляд. Она была так напугана, что у неё по коже бегали мурашки. Женщина нависала над ними, не опуская когтей и сверкая глазами. Теперь Грейс поняла, кем она была — и чем она была, или, по крайней мере, думала, что поняла. Все кошмары, которые Анка засасывала, чтобы защитить Габриэлу, вылились из неё наружу, чёрные и ядовитые, как керосин.

Это была Баба-яга, польская лесная ведьма, ненасытная пожирательница невинных детей.

— Jestem głodny, — проскрипела она в третий раз. — Я голодна, понимаешь меня? Я хочу есть.

— Мамочка! — крикнула Дэйзи, но Грейс подтолкнула её к лестнице и сказала:

— Беги, милая! Беги! Выбирайся из дома, как можно быстрее!

— Нет! — завопила Баба-яга, нависая над ними. — Она моя! Я высосу все её кости!

Но Дэйзи, плача, сбежала по лестнице, и Грейс осталась на месте. Её голос дрожал, но она сумела проговорить:

— У меня есть много еды для тебя, Баба-яга. У меня столько еды, что тебе на целый год хватит.

Язык Бабы-яги снова высунулся, и она облизала свои острые зубы.

— Я тебе верю. Ты просто не хочешь, чтобы я съела твою девочку. Но я съем её, обещаю, и тебя тоже. Я сжую твои кишки, как макароны.

Она бросилась к Грейс и ухватила когтями рукав её свитера. Грейс попыталась высвободиться, но Баба-яга приблизилась к ней вплотную. Грейс отвернулась в сторону, но все равно чувствовала, как ей в щеку кололи волосы, росшие на подбородке Бабы-яги, и ощущала зловонный запах её дыхания. От неё пахло, как в Тенистом приюте, — пареной репой, грязными гигиеническими средствами и гнилой курицей. Это был запах детского отчаяния.

— Идём со мной, — сказала она. — Идём. Идём со мной. Я дам тебе еды.

Баба-яга закрыла глаза. Веки у неё закрывались не как у людей, а снизу вверх. Затем они открылись вновь, и с ресниц у неё свисало несколько нитей из какого-то липкого вещества.

— Прекрасно, — согласилась она. — Но не пытайся меня обмануть. Черепа тех, кто попытался, стоят вокруг моей избы.

Грейс медленно пробралась к лестнице. Баба-яга следовала за ней, не выпуская из когтей рукава её свитера. Несмотря на то, что она состояла по большей части из чёрного дыма и, как выяснилось, у неё не было ног, при ходьбе она шаталась и прихрамывала.

Мало-помалу Грейс спустилась в прихожую, а оттуда на кухню. Почему-то ей казалось, что Баба-яга, подобно вампирам, не будет отражаться в зеркалах и окнах. Но войдя на кухню, она увидела ведьму в чёрном блестящем стекле духовки и в окнах, выходивших во двор.

Видела она и себя, с бледным лицом, но на удивление спокойную. «Неужели это я? — думала она. — Я рядом с настоящей ведьмой?»

Дэйзи нигде не было, и Грейс молилась лишь о том, чтобы она ушла из дома и побежала к соседям, а то и дальше.

— Так что ты там за пир мне обещала? — спросила Баба-яга. — Я не вижу здесь никакой еды, кроме тебя самой!

— Пожалуйста, имейте терпение, — ответила Грейс.

Она привела Бабу-ягу в кладовку за кухней, где стояли стиральная машина, сушилка и морозильный ларь.

Она зажгла лампу дневного света и подошла к ящику, отперла его и подняла крышку. Внутри лежали замороженные индейки, куры, пироги, рыба и пакеты с овощами. Наружу выплыл пар и стал стелиться по полу.

— Это всё для вас, — сказала она Бабе-яге. — Можете съесть все это.

Баба-яга уставилась на замороженную еду, широко раскрыв глаза.

— Это мне?

— Всё-всё. Рыба, куры, выпечка. Утки. И даже черника.

Отбросив сомнения, Баба-яга выпустила из когтей рукав Грейс, залезла в ящик и вытащила оттуда замороженную щуку, которую Джек привёз в прошлом году с рыбалки на Марш-Крик-Лейк. С резким хрустом она вгрызлась в неё и сразу откусила половину.

Грейс дрожащим голосом спросила:

— Ну как, вкусно? Как я и обещала?

Баба-яга обернулась на неё с набитым кусками замороженной рыбы ртом. Она ничего не ответила, но когда Грейс попыталась на шаг отойти от неё, взяла её за рукав и притянула к себе.

— Сначала холодные блюда, а потом горячие, — известила она.

Грейс подняла обе руки, показывая, что не собирается никуда идти. Баба-яга снова её отпустила и принялась вытаскивать стейки и гамбургеры. Грейс не могла поверить, что она сумеет съесть всю эту твёрдую, застывшую еду, но её зубы жадно в неё вгрызались, и она жевала и глотала всё подряд — замороженное мясо, жир и кости вместе с пакетами, в которые все это было завёрнуто.