Гретхен

Гретхен принадлежала к числу тех немногочисленных постоянных посетителей, кто неизменно платил сразу. Она всегда была при деньгах. И не то чтобы папа с мамой прямо осыпали ее золотом! Просто Гретхен умела рачительно распоряжаться имеющимися средствами. И это свойство уж точно досталось ей не от родителей. И папа, и мама обходились с деньгами значительно свободней. Если, к примеру, мама исчерпывала свой кредитный лимит и ей не хотелось, как она выражалась, «клянчить у папы», она могла запросто взять взаймы у Гретхен.

Мама считала, что Гретхен унаследовала рачительность от двоюродного прадедушки Альберта, который в семействе Закмайеров считался единственным человеком в ладах с деньгами. А поскольку ему уже было девяносто два года, то папа с мамой нередко заводили разговор о том, как бы сделать так, чтобы стать его наследниками, после чего неизменно принимались наседать на Гретхен, призывая ее уделить внимание старику. Может быть, тогда, говорили они, дедушка проникнется к ней симпатией и в знак приязни отпишет часть своего состояния. Но Гретхен отбрыкивалась, как могла. Она терпеть не могла дедушку Альберта. А деньги ее вообще не интересовали, хотя она и умела ими распоряжаться. Но тому, кто сам по этой части хромает, таких тонкостей не понять.

Икси закончила сушить лак.

– Имбирного лимонада дай, пожалуйста! – попросила Гретхен.

– Кончился! – объявила Икси. – Раньше понедельника не привезут, да и то только если шеф соизволит закрыть долги.

– Ну, тогда тоник! – сказала Гретхен.

– Тоже нет! – ответила Икси.

– А кофе хотя бы есть? – спросила Гретхен.

Икси кивнула. Она поднялась, подошла к кофемашине, сняла дозатор, выбила из него старую кофейную гущу и заложила свежую порцию.

– Кофе тоже скоро кончится, – сообщила она.

– А как вообще? – поинтересовалась Гретхен.

– Фигово, – ответила Икси.

– Фигово, как всегда? Или сверхфигово? – уточнила Гретхен.

Икси вставила дозатор на место, повернула ручку и нажала кнопку. Коричневая жидкость полилась тонкой струйкой в чашку. Машина гудела и как-то по-особенному клацала внутри.

– Сверхфигово, – сказала Икси. – Даже суперсверхфигово!

– В каком смысле? – спросила Гретхен.

Икси вышла из-за стойки с чашкой в руках и поставила ее перед Гретхен. Сахара она не принесла. Гретхен пила кофе несладким. Кофе получился без пенки.

Икси мотнула головой в сторону машины:

– Эта тоже скоро сдохнет! Нужно новую ставить. Мастер сказал, что ее уже не отремонтировать. Но шеф даже и не думает новую покупать! При таком подходе не удивительно, что тут все разваливается.

Икси подсела к Гретхен. Она поставила локти на стол и подперла голову руками.

– Икси, да что случилось-то? – спросила Гретхен, искренне встревоженная. Икси вообще-то трудно было чем-то пронять. Едва ли неоплаченные счета, дряхлая кофемашина и полный развал в хозяйстве могли повергнуть Икси в суперсверхфиговое состояние.

– Паника на «Титанике»! – выдавила из себя Икси и впилась длинными сиреневыми ногтями себе в щеки, которые тут же пошли красными пятнами.

Гретхен попробовала кофе. Он был почти холодным и совершенно невкусным. Эта гадская машина даже не дождалась, чтобы вода как следует нагрелась, не говоря уже о том, чтобы прогнать пар через гущу. Но сейчас явно неподходящий момент для жалоб, сочла Гретхен.

Икси перестала сжимать себе щеки.

– Роберт, – проговорила она наконец, – когда мы поссорились на Новый год, снюхался с этой Андреа. Знаешь ее? Ну, такая рыжая дурында, хной красится, с лиловыми губами и зелеными ресницами. Она еще в «Какаду» все время торчит.

Гретхен кивнула. Роберт был «периодическим» другом Икси. Их отношения подчинялись строгому графику: ровно два месяца они жили душа в душу, затем ссорились в пух и прах и расходились, тоже на два месяца. Так это все тянулось уже года два. С рыжей дурындой – бледнолицей красавицей – Гретхен была знакома только шапочно. Была ли она действительно такой уж дурындой, Гретхен не знала. Икси всех промежуточных подружек Роберта называла дурындами.

– И вот эта дурында прошлым летом хороводилась с одним типом из Берлина, – продолжала Икси. – В Греции подцепила. Приехали они вместе в Вену и стали жить. А в Новый год она стала Роберта обхаживать, хиханьки-хаханьки, то да се, тогда ее дружок взял да и свинтил – в Гамбург.

Гретхен кивнула и подумала: «Интересно, какое отношение все эти бесконечные шуры-муры имеют к суперсверхфиговому состоянию духа Икси? Ну ладно, надеюсь, как-нибудь разберусь…»

– И тут недавно Галоша тоже поехал в Гамбург, – рассказывала Икси. – Герберт-Галоша, который круглый год в галошах ходит, даже летом, – ну, ты его знаешь. Так вот, короче, приехал он в Гамбург, познакомился там с несколькими пацанами, которые знают этого типа, ну этого – из Берлина, который с этой дурындой, ну с Андреа, путался…

Икси умолкла.

Гретхен почесала живот и посмотрела на Икси в ожидании продолжения истории. Икси молчала.

– Ну и что дальше? – подала голос Гретхен, которая пока еще ничего не поняла из этого замысловатого повествования.

Икси сглотнула, но не произнесла ни слова.