Грезы и тени

Николай Флореасъ былъ молодъ и красивъ собою. Оружейное ремесло закалило его силы, развило ловкость; частое общеніе съ людьми благороднаго происхожденія усвоило Флореасу привычки, видъ и обращеніе его знатныхъ заказчиковъ и покупателей. Женщины говорили, что нтъ въ Камайоре мужчины, боле достойнаго любви, чмъ Николай Флореасъ, даже и между рыцарями герцогскаго двора. Если бы Флореасъ жилъ во Флоренціи, Пиз или Сьенн, онъ, но талантамъ своимъ, наврное сдлался бы однимъ изъ народныхъ вождей, какихъ такъ много создавали гражданскія междоусобія средневковой Италіи. Они выходили изъ низшихъ общественныхъ слоевъ, какъ Сфорца и Медичи, чтобы потомъ лтъ на пятьсотъ протянуть свою родословную, полную блистательныхъ именъ и громкихъ подвиговъ. Но Николай Флореасъ былъ обывателемъ Камайоре, глухаго горнаго городка, гд горожане жили мирно, не длясь на политическія партіи. Сверхъ того, онъ былъ, человкъ скромный, хотя ршительный и способный. Какъ большинство оружейниковъ, онъ зналъ грамоту. Онъ сочинялъ сонеты и игралъ на лютн.

Въ одинъ лтній день Николай Флореасъ окончилъ кольчатую броню, заказанную ему начальникомъ наемниковъ пизанской цитадели, длинноусымъ норманомъ Гвальтье. Взваливъ свою ношу на осла, мастеръ, въ сопровожденіи двухъ вооруженныхъ подмастерьевъ, направился изъ Камайоре горами въ Пизу. Лтняя ночь застала Флореаса въ дорог. Она упала сразу, черная и глухая; на аспидномъ неб зажглись громадныя звзды и огненный столпъ кометы. Напрасно было бы въ то дикое, разбойничье время трубить ночью y воротъ какого-либо городка или замка. Отвтомъ пришельцу свистнула бы туча стрлъ, — и только. Средневковое гостепріимство кончалось съ закатомъ солнца. Пришлецъ былъ другомъ, когда приходилъ при солнечномъ сіяніи, и врагомъ посл того, какъ замыкались рогатки, и поднимались мосты со рвовъ, наполненныхъ водою. Флореасъ и его спутники заночевали на перепутьи, y костра, разложеннаго y ногъ каменной Мадонны. Боясь ночнаго нападенія, путники ршили спать по очереди. Двое, по жребію, спали съ оружіемъ въ рукахъ, a одинъ бодрствовалъ на страж. Первый жребій не спать выпалъ самому Флореасу.

Прислонясь къ обломку скалы, онъ безпечно наблюдалъ медленный токъ свтилъ по небеснымъ кругамъ. Пламя костра играло на его лиц красными лучами. Развьюченный оселъ бродилъ, не отходя далеко отъ стана, на подножномъ корму. Флореасъ слушалъ звуки горной ночи. Имъ овладло трогательное настроеніе, въ какое повергаетъ всхъ впечатлительныхъ людей торжественная тишь спящей пустыни. Но вотъ внезапно среди величественнаго безмолвія раздался странный звукъ. Словно кто нибудь коротко взялъ аккордъ на церковномъ орган, - взялъ и бросилъ. Звукъ рванулся въ воздухъ и сейчасъ же заглохъ. Точно кто-то зарыдалъ было, но, устыдившись своей слабости, задавилъ рыданіе. Николай Флореасъ осмотрлся. Онъ не понималъ, ни что это за звукъ, ни откуда онъ прилетлъ. Такъ какъ звукъ не повторялся, Флореасъ ршилъ, что, вроятно, онъ задремалъ, и, въ дрем, обманутыя чувства создали изъ обычныхъ звуковъ ночи этотъ загадочный аккордъ. Но, когда онъ, совсмъ успокоенный, опять прилегъ къ костру, звукъ снова задрожалъ въ воздух и — уже ясне и боле продолжительно, чмъ въ первый разъ: какъ будто сразу запло нсколько арфъ подъ перстами искусныхъ трубадуровъ. Флореасъ вскочилъ въ волненіи. Онъ зналъ, что по близости нтъ ни одного значительнаго селенія, откуда могъ бы примчаться таинственный звукъ. Трудно было предположить, чтобы по сосдству ночевалъ путевой караванъ какого либо синьора со свитою и челядью, среди которой могли случиться игроки на арф. Ночлегъ Флореаса былъ расположенъ на высот холма: окрестности были видны на далекое пространство, но хоть бы гд нибудь костру оружейника отвтилъ другой костеръ. Флореасъ съ легкой дрожью подумалъ единственное, что ему и оставалось подумать: что онъ слышалъ звуки нездшняго міра. Какъ человкъ набожный и мужественный, онъ не потерялся, a разбудилъ своихъ спутниковъ и разсказалъ, что съ нимъ было. Они не поврили.

— Просто ты спалъ, мастеръ, и теб показалось это во сн, - сказали они.

Но звукъ снова налетлъ изъ безвстной дали, какъ волна, и такъ же быстро, какъ волна о песокъ, разбился и растаялъ въ воздух.

— Это скалы поютъ, — въ испуг сказалъ одинъ подмастерье.

— Или дьяволъ справляетъ свою свадьбу, — крестясь прибавилъ второй.

— Друзья мои, — сказалъ Флореасъ, — все это можетъ быть; но я не буду спокоенъ до тхъ поръ, пока не узнаю, откуда эти звуки и зачмъ они. Поэтому пойдемъ въ ту сторону, откуда они звенятъ…

Но подмастерья наотрзъ отказались.

— Если намъ судьба попасть въ когти дьявола, — говорили они, — то успемъ еще попасть посл смерти, a зачмъ будемъ лзть къ нему живьемъ?

— Тогда я пойду одинъ, — сказалъ Флореасъ, потому что мое желаніе узнать тайну сильне меня, и я не могу быть спокоенъ, пока ея не разршу. Ждите же на этомъ мст моего возвращенія, a я пойду, куда зоветъ меня музыка.